Применение и толкование норм права. Применение гражданского законодательства

21.04.2019

Многообразие и сложность гражданско-правовых отношений предполагает возникновение правовых ситуаций, не отрегулированных гражданским законодательством, и данный пробел устраняется с помощью аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ). Аналогия закона - это способ восполнения пробелов в гражданском законодательстве, когда к соответствующим правоотношениям применяются нормы, регулирующие сходные ситуации. Применение аналогии закона допускается при следующих условиях:

1) возникшее правоотношение носит гражданско-правовой характер;

2) данный пробел не может быть урегулирован действующим гражданским законодательством или договором;

3)наличие законодательного регулирования сходных правоотношений;

4) гражданское законодательство допускает применение аналогии закона к регулированию возникшего правоотношения.

В редких случаях может возникнуть правовая ситуация, когда регулирование возникшего правоотношения осуществляется по аналогии права (п. 2 ст. 6 ГК РФ), когда отсутствуют необходимые нормы гражданского законодательства и нет возможности применить аналогию закона. Правовой смысл применения аналогии права заключается в том, что определенные конкретные права и обязанности сторон гражданского правоотношения определяются исходя из общих принципов и смысла гражданского законодательства, с учетом требования добросовестности, разумности и справедливости.

В процессе единообразного применения норм гражданского права, возникает необходимость установления и уяснения смысла и содержания тех или иных правил, применяемых в гражданском обороте. С этой целью прибегают к толкованию текста норм гражданского законодательства, помогающему устранить обнаруженные в них неясности. В теории государства и права указаны следующие способы толкования: грамматическое, логическое, систематическое и историческое, а в зависимости от соотношения смысла и текста соответствующей нормы толкование может быть буквальное (аутентичное), ограничительное и расширительное. Пример и порядок толкования норм гражданского права законодатель указал в ст. 431 ГК РФ "Толкование договора". Субъектами толкования норм гражданского законодательства могут выступать судебные учреждения, правоохранительные органы, научные работники, связанные с юридической тематикой, и лица, осуществляющие правоприменительную практику.

Гражданское правоотношение: понятие, особенности, виды

Правоотношение является разновидностью общественных отношений, которые регулируют социальные связи между различными субъектами права. Характеристика гражданского правоотношения включает в себя ряд особенностей, которые позволяют отграничить их от других видов правоотношений.

1. Субъекты гражданского правоотношения равны между собой, в имущественном и организационном плане самостоятельны и независимы друг от друга.

2. В гражданских правоотношениях участвуют все субъекты гражданского права (физические и юридические лица, муниципальные образования, субъекты РФ и РФ) и используется в гражданском обороте весь арсенал объектов гражданских прав (вещи, имущественные права, работы и услуги и др.).

3. Субъективные права и обязанности субъектов гражданского правоотношения носят диспозитивный характер, и гражданским законодательством допускается возможность их возникновения по основаниям как предусмотренным законом, так и не противоречащим ему (ст. 8 ГК РФ).

4. В качестве правовых гарантий реализации гражданских правоотношений применяются присущие только гражданскому праву меры имущественного характера. Защита нарушенных гражданских прав допускает применение различных способов, например самозащита, исковое обращение в судебные органы (ст. 11-15 ГК РФ). Классификация гражданских правоотношений может проводиться по различным основаниям.

В зависимости от структуры межсубъектных связей и делится на абсолютные и относительные . В абсолютных правоотношениях носителю абсолютного права противостоит неопределенное число обязанных лиц (исключительным правам автора корреспондирует неопределенное число лиц, которые не должны нарушать его права), а в относительных правоотношениях управомоченному лицу противостоит строго определенное количество обязанных лиц (договор аренды жилого помещения).

В зависимости от способа удовлетворения интересов управомоченного лица правоотношения делятся на вещные и обязательственные . В вещных правоотношениях за управомоченным лицом закрепляется возможность без содействия обязанных лиц удовлетворить свои потребности путем использования полезных свойств вещей (например, правоотношения в сфере права собственности). Обязательственные правоотношения опосредуют динамику имущественных отношений по передаче имущества и использованию результатов интеллектуальной деятельности.

Применение норм гражданского права. Иногда думают, что нормы права применяются лишь в тех случаях, когда совершается противоправное действие.

Такой взгляд был бы правильным, если бы он ограничивался одним лишь уголовным правом. Действительно, пока лицо не совершает преступных деяний, можно говорить о том, что оно соблюдает действующие уголовные законы, но при этом отсутствует какая бы то ни было почва для их применения. Применить уголовный закон означает не что иное, как установить предусмотренную в нем меру наказания. Но для этого необходимо, чтобы было совершено преступление.

Достаточно, однако, выйти за пределы уголовного права, чтобы сразу стала очевидной ошибочность подобного взгляда на понятие применения правовых норм. Он неприемлем, в частности, и для области гражданского права.

В гражданском праве следует различать соблюдение и применение правовых норм. Применять нормы права – значит устанавливать гражданские правоотношения своими сознательными, дозволенными, юридически устремленными действиями. Поэтому, если кто-либо исполняет договор, следуя требованиям гражданско-правового законодательства, то он именно соблюдает, но не применяет его. Однако для применения гражданско-правовых норм, в отличие от норм уголовного права, вовсе не обязательно, чтобы было совершено правонарушение. Так, при удостоверении органами нотариата купли-продажи жилого строения, при разделе судом общего имущества по просьбе его собственников, не могущих прийти к согласованному решению, при согласовании органами арбитража условий планового договора, заключаемого социалистическими организациями, нет ничего противоправного в тех действиях, которые вызвали необходимость совершения перечисленных актов. Но все эти акты представляют собой не что иное, как применение гражданско-правовых норм к реальным общественным отношениям.

Следовательно, нормы советского гражданского права применяются не только в случаях совершения правонарушений, но также для придания юридической силы правомерному, дозволенному поведению участников социалистического гражданского оборота.

В связи с тем, что гражданско-правовые нормы распространяются как на неправомерное, так и на дозволенное поведение, они не могут и не должны связывать во всех случаях волю участников правоотношений заранее фиксированными, точными требованиями, не терпящими никаких отступлений. Такие требования уместны и даже необходимы, когда предельная точность поведения людей неразрывно связана со спецификой общественных отношений, участниками которых они становятся. Примером этого могли бы служить некоторые вопросы, разрешаемые для плановых отношений между социалистическими организациями. Но в то же время для развертывания собственной инициативы субъектов советского гражданского права желательно разумное сочетание точно фиксированных требований закона с предоставлением возможности выбора различных, наиболее удобных в данных условиях для участников гражданского оборота форм поведения. Этой задаче соответствует сочетание в действующем гражданско-правовом законодательстве императивных (повелительных) и диспозитивных (восполнительных) норм.

Императивными называются нормы, правила которых не могут быть заменены каким-либо иным условием, установленным для данного правоотношения его участниками.

Например, ст. 80 ГК гласит: «Изменение по соглашению сторон сроков исковой давности и порядка их исчисления не допускается». Норма этой статьи императивна, ибо формулированное в ней правило не терпит никаких отступлений, вводимых по договоренности между участниками гражданских правоотношений. И если бы они тем не менее достигли договоренности об иных давностных сроках, применялись бы все равно сроки, установленные в законе.

Диспозитивными называются нормы, правила которых применяются лишь в случаях, когда участники правоотношения не выработали иного условия по вопросу, разрешенному в данной норме.

Например, контрагенты договора имущественного найма могут договориться о том, кто из них будет производить капитальный ремонт сданного внаем имущества во время действия договора. Но как быть, если в процессе заключения договора они вообще не вспомнили о распределении обязанностей по капитальному ремонту, а впоследствии возникла необходимость в его производстве? Тогда на помощь договорным контрагентам пришла бы ч. I ст. 284 ГК, устанавливающая, что капитальный ремонт обязан производить за свой счет наймодатель, «…если иное не предусмотрено законом или договором». Норма этой статьи диспозитивна, ибо она позволяет участникам договора по-иному формулировать определенное в ней условие и лишь восполняет достигнутое между ними соглашение при обнаружении в нем пробела. Поэтому, если бы договором обязанность по производству капитального ремонта была возложена на нанимателя, действовало бы договорное условие, а не правило ст. 284 ГК.

Таким образом, по характеру своего действия нормы императивные и диспозитивные существенно друг от друга отличаются. Вследствие этого весьма важно научиться различать их при ознакомлении с текстом закона.

Часто решение этой задачи облегчается благодаря некоторым указаниям, содержащимся в самом законе. Так, диспозитивные нормы обычно сопровождаются словами «если иное не вытекает из договора» (см., например, ч. II ст. 172), «поскольку в договоре не предусмотрено иное» (см., например, ч. IV ст. 209 ГК) и т. п. В императивных нормах нередко употребляются такие формулы, как «недействительны» (см., например, ч. II ст. 12 ГК), «не допускается» (см., например, ст. 230 ГК) и т. п. Кроме того, императивной оказывается всякая норма, содержащая в себе запрет (см., например, ч. III ст. 105 ГК) или категорически выраженное долженствование (см., например, ст. 144 ГК).

Но если ни приведенных, ни аналогичных указаний в тексте закона нет, вопрос об императивной или диспозитивной природе соответствующей правовой нормы должен быть решен путем анализа и оценки ее содержания.

Например, ч. I ст. 13 ГК гласит: «Несовершеннолетние в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет совершают сделки с согласия родителей, усыновителей или попечителей» (последние именуются обычно законными представителями). Ясно, что такая норма, хотя в ней и нет на этот счет прямых оговорок, императивна, ибо если без согласия своих законных представителей несовершеннолетний не может вообще совершать сделок, то он тем более не может заключить с кем-либо соглашение о том, что вступит с ним в сделку, минуя своих законных представителей. Напротив, ч. III ст. 360 ГК, хотя и в ней нет по этому поводу прямых указаний, формулирует диспозитивную норму. «При наличии уважительных причин, – говорится в этой статье, – заказчик вправе во всякое время до окончания работы отказаться от договора…» Вправе, но не обязан! Следовательно, он может и отказаться от своего права. И если бы такой отказ был закреплен в самом договоре, заказчик уже не имел бы права, предоставляемого ему ч. III ст. 360 ГК.

Для правильного применения правовой нормы необходимо установить, императивна она или диспозитивна, а чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять смысл закона, истолковать его содержание. Но к толкованию закона прибегают не только для решения вопроса об императивном или диспозитивном характере гражданско-правовой нормы. Оно имеет гораздо более широкое значение, ибо, не уяснив смысл закона, оперировать им вообще невозможно. Поэтому проблема толкования нуждается в специальном изучении.

Толкование гражданско-правовых нормативных актов. Чтобы применить правовую норму, нужно уяснить ее смысл. Нередко эта задача никаких затруднений не вызывает. Например, ч. 1 ст. 105 ГК указывает: «В личной собственности граждан может находиться имущество, предназначенное для удовлетворения их материальных и культурных потребностей». Смысл приведенной нормы настолько ясен, что для его обнаружения не нужно прибегать к каким-то особым аналитическим приемам.

Возьмем теперь в качестве примера ч. II ст. 41 ГК: «Сделки могут быть односторонними и двух– или многосторонними (договоры)». Здесь уже многое остается неясным, так как если понятие сделки определено в ч. 1 той же статьи, то сущность односторонних, двух– и многосторонних сделок самим законом не разъясняется. Между тем выявление сущности этих понятий необходимо уже хотя бы потому, что некоторые правила ГК рассчитаны на договоры и не применяются к односторонним сделкам. В таких и других подобных случаях практическое значение толкования особенно ощутимо.

Толкование гражданско-правовой нормы и есть не что иное, как уяснение ее смысла путем устранения обнаруженных неясностей для обеспечения правильного применения нормы гражданского права на практике.

Советские законы, выражающие волю народа и обращенные к народу, пишутся простым, ясным, общедоступным языком. И если в нашем законе изредка встречаются те или иные неясности, то происходит это в силу причин двоякого рода.

Во-первых, формулы закона должны быть максимально краткими, ибо в противном случае его масштабы настолько увеличились, что это наносило бы прямой ущерб делу усвоения закона и его должного практического использования. Но предельная краткость законодательных формул может быть достигнута лишь на основе максимальной концентрации мысли в рамках сравнительно небольших законодательных текстов. Вследствие этого иногда и возникает так называемое разночтение, т. е. неодинаковое понимание одного и того же текста разными лицами, устраняемое путем толкования.

Во-вторых, законы издаются на более или менее длительное время, между тем как регулируемые ими общественные отношения развиваются и меняются непрерывно. С какой бы быстротой ни менялись законы, жизнь меняется быстрее. Новые жизненные факты не могут получить точного словес ного отражения в старом законе, но в большинстве случаев так или иначе охватываются его смыслом. Чтобы выявить тот глубокий смысл закона, который позволяет распространить его на новые общественные отношения, также необходимо подвергнуть закон толкованию.

При этом толкование должно способствовать уяснению действительного смысла закона, а не подменять его содержание выводами, привносимыми в закон теми, кто его толкует. Принцип социалистической законности предполагает не только точное соблюдение, но и единообразное применение советских законов. На это постоянно указывал В. И. Ленин, требуя «следить за установлением действительно единообразного понимания законности во всей республике…» Чтобы толкование закона не выходило за рамки принципа социалистической законности, а всецело опиралось на этот принцип и служило одним из средств его последовательного осуществления, самое толкование должно подчиняться определенным требованиям, зафиксированным в законе и развитым на основе закона в советской юридической науке.

В науке теории государства и права принято виды толкования группировать а) по субъекту, б) по способу, в) по объему толкова ния. Наша задача должна заключаться в том, чтобы проследить применение этих разнообразных видов толкования на конкретном гражданско-правовом материале.

В зависимости от того, какой субъект его производит, различают толкование аутентическое, легальное, судебное (казуальное) и научное (доктринальное).

Аутентическим называют толкование, производимое тем же органом, который издал толкуемый акт. Именно поэтому аутентическое толкование имеет такую же общеобязательную силу, как и нормативный акт, на истолкование которого оно направлено.

Например, 24 ноября 1952 г. Госарбитраж при Совете Министров СССР издал инструкцию о порядке рассмотрения государственными арбитражами имущественных споров, связанных с поставкой недоброкачественной и некомплектной продукции . Для стимулирования получателя такой продукции к быстрейшему реагированию за подобные нетерпимые факты Инструкция в ч. I п. 27 установила, что, если потребитель нарушит сроки и порядок предъявления претензий к поставщику, арбитраж вправе часть штрафов взыскать с поставщика не в пользу получателя, а в доход государственного бюджета. На практике возник вопрос, применимо ли то же правило к случаям, когда сроки и порядок предъявления претензии соблюдены, но вопреки запрещению закона, получатель, вместо возврата недоброкачественной продукции поставщику, стал ее использовать. Этот вопрос разрешен положительно самим Госарбитражем при Совете Министров СССР в п. 11 его Инструкции от 29 марта 1962 г. , и, следовательно, неясность устранена путем аутентического толкования.

Легальным признается толкование, которое по поручению органа, издавшего толкуемый акт, производится иным государственным органом. Подобное поручение обычно общим образом формулируется в законе и тем самым придает легальному толкованию общеобязательную силу. Так, согласно п. «в» ст. 49 Конституции СССР право легального толкования действующих в СССР законов предоставлено Президиуму Верховного Совета СССР. Следует признать легальным также толкование, которое в соответствии с п/п «в» п. 9 Положения о Верховном Суде СССР производит в своих руководящих разъяснениях Пленум Верховного Суда СССР. Однако даваемое им толкование существенно отличается от толкования, осуществляемого Президиумом Верховного Совета: во-первых, Пленум может толковать не всякие, а только такие законы, которые применяются судебными органами, и, во-вторых, он вправе лишь разъяснять действующие законы, но не сопровождать свои разъяснения созданием правил, которые законом не предусмотрены и прямо из смысла закона не вытекают. Если же без создания таких правил истолковать действующий закон невозможно, Пленум вправе войти с представлением об его истолковании в Президиум Верховного Совета СССР (п/п «в» п. 9 Положения о Верховном Суде СССР).

Нормы гражданского права неоднократно подвергались истолкованию в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР. Так, ст. 454 ГК (как и ст. 90 Основ) возлагает ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности (промышленными предприятиями, транспортными средствами и т. п.), на владельца этого источника. Понятно, что, когда, например, личный собственник автомашины причиняет кому-либо вред во время ее эксплуатации, он должен его возместить. Но кого следует привлечь к ответственности за причинение вреда автомашиной в то время, как по доверенности собственника ее эксплуатировало другое лицо? Поскольку ст. 454 ГК предусматривает возложение ответственности не обязательно на собственника, но всегда на владельца, Пленум Верховного Суда СССР разъяснил в п. 5 своего постановления от 23 октября 1963 г. , что и в указанных случаях отвечать перед потерпевшим должен тот, кто эксплуатировал машину, а не ее собственник.

Судебное (или казуальное) – это такое толкование, которое дается судебными органами в выносимых ими решениях и определениях по конкретным делам. Как только решение или определение суда вступает в законную силу, одновременно с этим законную силу приобретает и содержащееся в нем толкование гражданско-правовых норм. Однако в отличие от аутентического и легального судебное (казуальное) толкование лишено общего значения и обязательно лишь для того конкретного дела, в связи с рассмотрением которого оно было произведено.

В некоторых судебных решениях, например, сдаваемое внаем жилое помещение (квартира или комната) объявляется несуществующим с одновременным отказом нанимателю в иске о возврате ему этого помещения, если вследствие капитального ремонта оно существенно увеличилось в своем размере. Но такое толкование ст. 319 ГК отнюдь не бесспорно, тем более что в ней идет речь не об увеличении, а существенном уменьшении размера подвергнутых переустройству и перепланировке жилых помещений. При всех, однако, обстоятельствах оно не обязательно для разрешения судами других дел той же категории.

Научное (или доктринальное) толкование, т. е. толкование, даваемое, например, в юридической литературе, в процессе научных дискуссий, на теоретических конференциях по вопросам права и т. п., по своему значению существенно отличается от всех ранее рассмотренных случаев толкования. Действительно, аутентическое и легальное толкования общеобязательны и имеют такую же силу, как и истолкованный ими нормативный акт. Судебное толкование не становится общезначимым, но и ему свойствен элемент обязательности, хотя бы по отношению к тому конкретному делу, в связи с которым оно было произведено. Напротив, доктринальное толкование вообще не имеет обязательной силы: суд, применяя закон, может согласиться с ним, но может и не принять его во внимание.

Так, например, ст. 49 ГК выделяет в специальную группу и сопровождает особенно жесткими санкциями сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. Различные авторы круг таких сделок очерчивают неодинаково. Одни считают, что имеются в виду сделки, посягающие на самые устои советского государственного и общественного строя, а, по мнению других, к их числу могут относиться и иные, менее опасные, но все же противоречащие общественным и государственным интересам сделки. Однако ни то ни другое толкование для суда не обязательно, ибо каждое из них носит доктринальный, а не официальный характер.

Каково же в таком случае практическое значение научного толкования? Хотя научное толкование и не имеет обязательной силы, но его практическое значение огромно. Производимое участниками процесса во время рассмотрения гражданского спора, оно может оказать влияние на судебное решение, если суд признает его правильным, а потому согласится с ним. С другой стороны, научное толкование как результат глубокого анализа закона, изучения и обобщения практики его применения представляет собою тот рабочий этап, который должен быть пройден, чтобы накопить и подготовить материал, необходимый для официального (аутентического и легального) толкования, а также для внесения целесообразных изменений в действующее законодательство. В этом смысле доктринальное толкование оказывается важным и практически весьма существенным дополнением всех других различаемых по субъекту видов толкования.

Мы установили, таким образом, кто, какой орган, какое лицо может толковать гражданско-правовые нормы, и соответственно этому определили юридическую силу толкования, производимого различными органами и лицами. Вслед за тем необходимо остановиться на характеристике разнообразных приемов , или способов , которыми надлежит пользоваться в процессе толкования.

Прежде чем приступить к анализу нормативного акта, нужно подвергнуть его, так называемой, низшей критике , под которой понимают обнаружение законодательного текста в его последней действующей редакции. Так, Положение об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях утверждено Советом Министров СССР 24 апреля 1959 г. Но за истекшее время оно изменялось и дополнялось несколько раз. Поэтому, если бы толкующий пользовался текстом Положения в редакции 1959 года, он фактически толковал бы акт, который в таком виде уже не действует. Предотвратить подобные ошибки можно лишь путем использования того приема, который принято именовать низшей критикой.

Кроме того, суду иногда приходится, сталкиваясь с тем или иным нормативным актом, подвергать его проверке с точки зрения компетентности данного органа к изданию данного акта. Так, однажды исполком городского Совета депутатов трудящихся утвердил правила работы ателье по бытовому обслуживанию граждан. В правилах говорилось, что, если заказчик в установленный срок не получит предмет, изготовленный для него в ателье, предмет реализуется, а деньги, вырученные от его продажи, возвращаются заказчику по требованию, заявленному им в пределах трехмесячного срока. Между тем Гражданский кодекс устанавливает для предъявления требований такого рода трехгодичный срок. Исполком местного Совета не мог, конечно, изменять сроки, установленные республиканским законом, а потому и не был управомочен на принятие соответствующей нормы. Естественно, что суд, установив при рассмотрении спора между ателье и заказчиками некомпетентность исполкома местного Совета к изданию данного решения, не мог им руководствоваться. Такая проверка нормативного акта именуется его высшей критикой .

После того как проведена низшая, а в необходимых случаях высшая критика нормативного акта, обращаются к разработанным в науке приемам толкования для устранения выявленных неясностей.

Наука теории государства и права различает следующие приемы, или способы, толкования закона: а) грамматическое, б) логическое, в) систематическое, г) историческое толкование.

Грамматическим называется толкование, при котором неясности, обнаруженные в нормативном акте, устраняются с помощью правил грамматики того языка, на котором написан его текст.

Например, перечисляя последствия, которые должны наступить в результате душевной болезни или слабоумия, чтобы можно было признать гражданина недееспособным, ч. I ст. 15 ГК говорит о неспособности, во-первых, понимать значение своих действий и, во-вторых, руководить ими. Но так как в тексте ст. 15 перечень этих последствий выражен при помощи разделительного союза «или», любого из них достаточно для признания гражданина недееспособным. Напротив, в ст. 23 ГК при перечислении признаков юридического лица (обладание обособленным имуществом, приобретение прав и несение обязанностей от собственного имени, способность выступать в качестве истца и ответчика) употребляется соединительный союз «и». Поэтому, если какая-либо организация наделена правами юридического лица, она должна обладать всеми признаками, перечисленными в ст. 23.

Разнообразные понятия и термины, как правило, используются в законе в их обычном словоупотреблении. Если же законодатель прибегает к какой-либо особой терминологии (так называемые технические юридические термины), ее смысл разъясняется в самом законе. Употребив, например, термин «гражданская правоспособность», ч. I ст. 9 ГК указывает, что под нею следует понимать «способность иметь гражданские права и обязанности».

Но иногда технические термины закона не сопровождаются соответствующими разъяснениями. В таких случаях их смысл должен быть выявлен путем толкования.

Например, в обычном употреблении слова «собственность» и «владение» – синонимы, а в некоторых словосочетаниях эти слова, имея одно и то же значение, даже не могут быть друг другом заменены. Так, мы говорим «домовладелец», но никогда не говорим «домособственник». Обратимся, однако, к тексту ст. 92 ГК. «Собственнику, – сказано в этой статье, – принадлежат права владения, пользования и распоряжения имуществом в пределах, установленных законом». Очевидно, ст. 92 ГК употребляет «владение» не в качестве синонима «собственности», ибо тогда незачем было бы добавлять, кроме того, указание на пользование и распоряжение. Значит, хотя в законе и нет соответствующих разъяснений, термин «владение» употреблен здесь в каком-то особом, техническом, смысле. Выявить этот смысл не так уж трудно. Для этого достаточно применить метод исключения. В самом деле, если у собственника отнять право пользования и распоряжения, то у него останется лишь фактическое обладание имуществом. Это и называется владением в ст. 92 ГК.

Логическим признается толкование, при котором смысл нормативного акта устанавливается путем выявления содержания употребленных в нем понятий и соотношения между ними.

Например, действующие законы пользуются нередко такими понятиями, как «предприятие» и «учреждение», устанавливая различный правовой режим для этих двух видов социалистических организаций. В большинстве случаев вопрос о том, считать ли данную организацию предприятием или учреждением, сомнений не вызывает. Ясно, что Кировский завод в Ленинграде – это предприятие, а Публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина – учреждение. Но вот перед нами такая организация, как театр, переведенный на хозяйственный расчет. Что это – предприятие или учреждение? По характеру деятельности как будто бы учреждение, ибо театр занимается не хозяйственной, а культурно-воспитательной работой, но по методу финансирования его следует, видимо, отнести к разряду предприятий, поскольку театр переведен на хозрасчет и работает на прибыльных началах. Значит, суть дела состоит в том, чтобы установить, на какой признак опирается законодатель, пользуясь понятиями «предприятие» и «учреждение», – на характер деятельности или на метод финансирования. Воспользуемся для решения этого вопроса приемом, который в науке логики называется доведением до абсурда (reductio ad absurdum).

Предположим, что решающее значение имеет не характер деятельности, а метод финансирования. Тогда пришлось бы признать, что театры, переведенные на хозрасчет, стали предприятиями, а театры, финансируемые за счет государственного бюджета, относятся к разряду учреждений. Уже одно это обстоятельство свидетельствует о том, что мы допустили ошибку, когда ориентировались на метод финансирования, ибо названный признак не обладает необходимой устойчивостью и меняется даже в пределах организаций одного и того же вида. Кроме того, не лишне вспомнить, что в первые годы после победы Октябрьской революции хозрасчет вообще не применялся и все госорганы финансировались за счет государственного бюджета. Поэтому если бы решающее значение для характеристики каждой данной организации как предприятия или учреждения имел метод финансирования, пришлось бы признать, что в первые годы после победы революции у нас вообще не было государственных предприятий. Вывод явно абсурдный. Следовательно, нужно руководствоваться не методом финансирования, а характером деятельности, и считать с этой точки зрения театр учреждением, а не предприятием.

Систематическое толкование опирается на тот факт, что всякая норма права занимает определенное место в общей системе советского законодательства и что поэтому при ее изучении нужно учитывать соотношение, в котором она находится с другими нормами права в их систематическом расположении. Обнаружение смысла нормы путем установления места, которое она занимает в общей системе законодательства, и называется систематическим толкованием.

Например, ст. 455 ГК гласит: «Лица, совместно причинившие вред, несут солидарную ответственность перед потерпевшим». Но в ней ничего не сказано об условиях, при которых возникает ответственность совместных причинителей, и, в частности, отвечают ли они только за виновное или также за невиновное причинение ущерба. Если ст. 455 ГК рассматривать обособленно, на поставленный вопрос вообще нельзя было бы ответить. Учитывая, однако, что ст 455 помещена в гл. 40 ГК, именуемой «Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда», и что она рассчитана на частный случай – совместное причинение, для установления общих условий ответственности нужно обратиться к соответствующим другим нормам той же главы – к ст. ст. 444 и 454. Тогда станет ясным, что совместные причинители отвечают только за вину, а при причинении вреда источником повышенной опасности – также и независимо от вины.

Историческое толкование исходит из того, что издание любого нормативного акта вызывается определенными причинами и служит достижению определенных целей, без ясного представления о которых иногда смысл правовой нормы понять невозможно. Историческим и называют такое толкование, когда смысл нормы устанавливается изучением причин и целей, ввиду которых она издана. Необходимо при этом предотвратить ошибку, которая нередко допускается в характеристике исторического толкования. Иногда говорят, что под историческим толкованием понимается изучение истории издания данного нормативного акта. Но ведь сам по себе, факт изучения закона в историческом разрезе отнюдь не обязательно должен быть связан с его истолкованием, с устранением обнаруженных в нем неясностей. Между тем без постановки подобной задачи нет и не может быть толкования. Поэтому историческое толкование – это не просто изучение истории издания данного нормативного акта, а такой его исторический анализ, который ставит цель устранить обнаруженные в нем неясности и выявить его подлинный смысл.

Например, ст. ст. 460–461 ГК устанавливают ответственность за причинение смерти. Но как быть, если убийство совершено по просьбе потерпевшего? Противоправно ли такое убийство и служит ли оно основанием для привлечения к ответственности? Прямого ответа на этот вопрос нет в нормах ни Гражданского, ни Уголовного кодексов. Однако путем исторического толкования закона необходимый ответ легко может быть получен. В процессе изучения истории советского законодательства об ответственности за убийство выявляются следующие факты: примечание к ст. 143 Уголовного кодекса 1922 года прямо говорило о ненаказуемости убийства, совершенного по просьбе потерпевшего; впоследствии на IV сессии ВЦИК IX созыва это примечание было из УК исключено; подобных указаний нет и в действующих уголовных кодексах. С какой целью законодатель исключил правило о ненаказуемости убийства, совершенного по просьбе потерпевшего? Это могло быть сделано только для того, чтобы признать подобное убийство наказуемым, а значит, оно должно влечь за собою ответственность также и по нормам Гражданского кодекса.

До сих пор мы рассматривали раздельное применение различных приемов толкования. Но зачастую только их совместное использование позволяет выявить подлинный смысл толкуемого закона.

Проиллюстрируем это на примере толкования ст. 454 ГК, в которой говорится: «Организации и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автомобилей и т. п.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего». Поскольку перечень источников повышенной опасности завершается в тексте ст. 454 словами «и т. п.», его следует признать примерным, не исключающим и иных особо опасных объектов (дикие животные и др.). Этот вывод получен в результате грамматического толкования. Применив систематическое толкование, т. е. сопоставив ст. 454 со ст. 444 ГК, согласно которой причинитель освобождается от ответственности, если докажет свою невиновность, мы приходим к выводу, что по ст. 454, где такой оговорки нет, к ответственности привлекается и невиновный причинитель. Затем анализ сущности понятия, употребленного в ст. 454 («повышенная опасность»), свидетельствует о том, что она имеет в виду лишь определенный вид деятельности, обладающий особыми признаками. Таков результат ее логического толкования. Наконец, при помощи исторического толкования выявляются несовпадения между ней и посвященной тому же вопросу ст. 404 ГК 1922 года. В последней, например, среди владельцев источников повышенной опасности упоминались «торговцы горючими материалами». Очевидно, что отсутствие указания на них в ст. 454 нового ГК вызвано несозвучностью такого словоупотребления современному этапу развития советского общества, хотя общим понятием повышенно опасной деятельности охватывается, конечно, и деятельность, связанная с горючими материалами, взрывчатыми веществами и др.

Необходимость в истолковании закона возникает в некоторых случаях вследствие того, что обнаруживается несовпадение между его буквальным текстом и подлинным смыслом. При расхождениях такого рода не ясно, к какому кругу случаев должен быть применен толкуемый закон. Поскольку задача толкования состоит в устранении этой неясности, говорят, что закон здесь толкуется по его объему.

Иногда смысл закона бывает уже, чем его буквальный текст. Например, согласно тексту ст. 58 ГК для признания сделки недействительной необходимо: а) чтобы лицо заключило сделку на крайне невыгодных для себя условиях и б) чтобы заключение такой сделки явилось результатом стечения тяжелых обстоятельств. Если, однако, обратиться к смыслу запрещения вступать с кем-либо в такие сделки, то нельзя не признать недостаточности отмеченных моментов, ибо необходима и определенная активность второго контрагента – использование им стечения тяжелых обстоятельств у другого лица для заключения подобной сделки. Если этого не было, то даже при наличии двух признаков, указанных в ст. 58, сделку нельзя считать порочной. Выходит, что смысл ст. 58 уже ее текста. Поэтому ст. 58 следует применять соответственно ее смыслу к более узкому кругу случаев, чем позволяет ее текст. Такое толкование закона называют ограничительным.

Иногда, напротив, смысл закона оказывается более широким, чем его буквальный текст. Например, ст. 84 ГК устанавливает, что перемена лиц в обязательстве не влечет за собой изменения срока исковой давности. Так, если в распоряжении кредитора осталось всего только три месяца для взыскания долга и в этот момент он передал свое право другому лицу, то и его преемник сможет взыскать долг тоже лишь в пределах трехмесячного срока. Но как быть при перемене лиц не в обязательстве, а в каком-либо ином гражданском правоотношении? Например, до истечения времени, в пределах которого собственник вправе истребовать свою вещь из чужого незаконного владения, тоже осталось три месяца, и в этот момент он уступает свое право другому лицу. Повлияет ли подобный факт на продолжительность давностного срока? Нет, не повлияет, поскольку и здесь должны соблюдаться правила ст. 84 ГК, хотя, по буквальному ее тексту, она применима только к обязательствам, но по ее смыслу ст. 84 нужно применять и ко всем другим гражданским правоотношениям, т. е. к более широкому кругу случаев, чем позволяет ее текст. Такое толкование называют распространительным толкованием.

Однако распространительное толкование недопустимо, если закон: а) формулирует исчерпывающий перечень обстоятельств, при которых он может получить применение (см., например, ст. 308 ГК, определяющую основания к бронированию жилой площади по принципу замкнутого перечня); б) устанавливает исключение из общего правила. Так, ст. 336 ГК в виде исключения допускает выселение из жилых помещений в административном порядке по основаниям, указанным в ст. ст. 337–341 ГК. Ввиду исключительности этих правил они не могут быть применены ни к каким другим случаям, кроме прямо перечисленных в законе.

Распространительное толкование применяется, если данный факт охватывается смыслом закона, но это не получило необходимого выражения в его тексте. Когда же факт, имеющий юридическое значение, не охватывается не только текстом, но и смыслом закона, т. е. когда в законе имеется пробел, применяется не распространительное толкование, а аналогия , которая, будучи методом восполнения пробелов закона, выступает в двух видах: в виде аналогии закона и аналогии права (см. ч. III ст. 10 Гражданского процессуального кодекса).

Для применения аналогии закона необходим ряд условий.

Во-первых, необходимо, чтобы случай, о правовом урегулировании которого идет речь, имел юридическое значение. При отсутствии этого условия нет надобности не только в аналогии, но и вообще в применении закона. Например, в отличие от ГК 1922 года действующий ГК знает лишь договор займа, уже в момент заключения которого заимодавец передает заемщику денежную сумму, но не договор о предоставлении займа в будущем, по которому юридическое значение придается самому обещанию выдать заем впоследствии. Поскольку такое обещание лишено правового характера по действующему законодательству, нельзя принуждать к его исполнению и при помощи аналогии закона.

Во-вторых, необходимо, чтобы данный случай не был прямо предусмотрен в каком-либо действующем законе. При отсутствии этого условия надобность в аналогии отпадает потому, что применению подлежит не аналогичный, а прямой закон. В связи с этим ГКК Верховного Суда РСФСР еще в 1926 году указывала в инструктивном письме № 1, что правило об аналогии не дает суду права не применять к делу непосредственно относящихся к нему норм действующего законодательства.

В-третьих, необходимо, чтобы существовал закон, усматривающий аналогичные случаи. Поскольку этот закон применяется и к данному случаю, такой прием называется аналогией закона.

Например, ст. ст. 253–254 ГК подробно регламентируют отношения по отчуждению жилого дома с условием пожизненного содержания отчуждателя. Но в жизни могут встретиться случаи отчуждения на тех же условиях не жилого дома, а какого-либо другого ценного имущества. Эти случаи Гражданским кодексом вовсе не предусмотрены. Поскольку, однако, они отличаются от указанных в ст. ст. 253–254 только по характеру отчуждаемого объекта и сходны с последними во всем остальном, вполне обоснованно применение к ним по аналогии правил, рассчитанных на отчуждение жилого дома с условием пожизненного содержания.

Под аналогией закона понимают, таким образом, распространение на случаи, имеющие юридическое значение, но прямо не урегулированные в законе, тех правовых норм, которые предусматривают сходные случаи.

Встречаются, однако, и более существенные пробелы в законе, когда в нем отсутствует не только прямая, но и аналогичная норма. Такие пробелы восполняются при помощи аналогии права . Применяя ее, суд уже не может сослаться на конкретный закон и решает дело, руководствуясь общими началами и смыслом советского законодательства. При этом, как указывалось в том же инструктивном письме ГКК Верховного Суда РСФСР № 1 за 1926 год, когда возникает необходимость разрешить спорный вопрос «на основании общих начал советского законодательства… суд должен, не ограничиваясь только ссылкою на эти основания, подробно изложить в решении, на каких именно общих началах законодательства… он основывает свое решение, так как без этого подробного изложения решение остается голословным, т. е. необоснованным, при полной невозможности проверить правильность таких общих ссылок».

В прошлом ввиду неполноты гражданского законодательства применение аналогии права в судебной практике встречалось. Яркой иллюстрацией может служить дело Марцинюка, разрешенное Верховным Судом СССР в 1940 году, Марцинюк потерпел увечье, спасая по собственной инициативе от огня государственное имущество, расположенное на одной из железнодорожных станций на пути следования поезда, в котором ехал Марцинюк. Потерпевший требовал возмещения имущественного ущерба, вызванного причинением ему увечья. Нижестоящие судебные инстанции иск Марцинюка отклонили на том основании, что закон предусматривал тогда ответственность за причинение вреда другому, но не знал случаев ответственности за вред, который потерпевший сам понес, совершая определенные действия. Точнее говоря, ранее действовавший закон регулировал обязательства, возникающие из причинения вреда, а не из факта спасания социалистического имущества. Но именно поэтому нужно было не отклонять иск, а разрешить дело по аналогии. Так и поступил Верховный Суд, указав в определении по делу Марцинюка, что хотя Гражданский кодекс не предусматривал «прямо ответственности в таких случаях предприятия, однако отказ в иске Марцинюку по этому формальному основанию является неправильным. Марцинюк действовал в данном случае не в личных интересах, а в интересах охраны государственной социалистической собственности, обязанность беречь и укреплять которую составляет долг каждого гражданина согласно ст. 131 Конституции СССР. Поэтому суд должен был, руководствуясь ст. 4 Гражданского процессуального кодекса , возложить на железную дорогу, в целях охраны имущества которой действовал Марцинюк, обязанность возместить Марцинюку понесенный им личный имущественный вред».

В современных условиях разрешение такого дела не потребовало бы использования аналогии, так как ст. 472 ГК прямо предусматривает обязательства, возникающие вследствие спасания социалистического имущества.

Сохранение института аналогии в гражданском праве в отличие от права уголовного, в котором этот институт упразднен, обусловлено легко объяснимыми причинами. Как известно, уголовное право имеет дело только с аномальными явлениями, противоправными, преступными деяниями и применением наказания к лицам, их совершившим. Но наказание целесообразно, если оно применяется в случае совершения деяний, прямо запрещенных законом. Вот почему действующее советское уголовное законодательство отказалось от института аналогии и для дальнейшего укрепления социалистической законности зафиксировало принцип, согласно которому поведение, не квалифицированное как преступное самим законом, лишено уголовно-правового значения и не может служить основанием для применения наказания. Напротив, гражданское законодательство регулирует в первую очередь нормальную, дозволенную и полезную деятельность граждан и организаций. А такую деятельность нельзя ограничивать строгими рамками закона, так как это отрицательно сказалось бы на развертывании собственной инициативы участников социалистического гражданского оборота и вообще на успешном развитии социалистических общественных отношений. Поэтому в области гражданского права обойтись без института аналогии невозможно.

Нужно, однако, иметь в виду, что в сфере права собственности, права на открытие, а также изобретательского, семейного и наследственного права о ее применении не может быть речи, ибо перечисленные разделы советского гражданского права не допускают установления правоотношений, прямо ими не предусмотренных. Отношения, не урегулированные законом, иногда возникают лишь в области обязательственного права, поскольку этот раздел Гражданского кодекса не строится по принципу исчерпывающего перечня, а потому и не исключает возможности возникновения правоотношений, в нем не указанных. Здесь именно и может возникнуть потребность в использовании аналогии права. Но даже и в этих случаях в распоряжении суда имеются общие нормы обязательственного права (ст. ст. 158–236 ГК), рассчитанные на любые обязательства, в том числе и такие, которые сконструированы не в законе, а по собственной инициативе сторон. И только при исключительных обстоятельствах для разрешения некоторых вопросов, но не для урегулирования обязательства в целом, суд может быть поставлен в таких случаях перед необходимостью прибегнуть к аналогии права.

«Бюллетень Верховного Суда СССР» 1963 г. № 6, стр. 13–23. СП СССР 1959 г. № 9, ст. 59. В дальнейшем – ГПК. Имеется в виду ст. 4 ГПК 1923 года, в которой содержалось правило об аналогии.

Как видим, гражданское право охватывает огромную часть социальных связей. В значительной мере оно регулирует повседневную жизнь. При этом оно оказывает косвенное воздействие на каждого отдельного человека и на общество в целом. Рассматривая общественную жизнь во всем многообразии ее аспектов, регулируемых гражданским правом, нельзя не отметить ту большую социальную, нравственную и даже политическую роль, которую играет эта ветвь частного права. Как и большинство других ветвей права, гражданское право является, в первую очередь, правом описательным, позволяющим характеризовать или, как говорят юристы, квалифицировать и затем регламентировать действия, ситуации и виды деятельности социально-экономической направленности. В то же время, это право, оказывающее существенное влияние на поведение индивидов как в плане индивидуальной, так и в плане социальной психологии, право, влияющее на формирование облика общества.

В настоящее время многочисленные нормы гражданского права продолжают влиять на умонастроение индивидов и общее состояние различных социальных групп.

Что касается права лиц, то значение, которое придается браку или свободному союзу, наличие или отсутствие препятствий в процедуре развода, правовое положение детей, появившихся на свет различным образом, вызывают многообразные и важные последствия для индивидуальной психологии членов общества, как и для коллективной психологии общества в целом.

Что касается вещного права, понимаемого в широком смысле, то представляется излишним подробно описывать социальное значение права владения имуществом и политическое значение понятия собственности на имущество. В зависимости от широты толкования понятий индивидуальной, коллективной или государственной собственности речь может идти о самых разных и даже противостоящих типах общества и типах психологии. Различные методы решения проблем, связанных с матримониальными режимами, степень самостоятельности, признаваемой за супружескими парами в этом отношении, играют подчас ключевую роль в хозяйственной и повседневной жизни супругов, принцип наследования по старшинству, условия передачи имущества при жизни или в результате смерти, выбор между полной свободой дарителя и принудительным назначением первоочередного или привилегированного бенефициара, - все это ведет к политическим, социальным, экономическим и психологическим последствиям, влияющим на жизнь семей, на развитие других социальных групп и общества в целом. Такие последствия могут оказаться предметом газетных статей, могут проявиться в ходе самой истории, а могут, наоборот, оказаться скрытыми в толще семейных архивов, защищенные тайной нотариальных исследований.

Что касается контрактного права, гражданское право играет существенную роль при определении способности индивидов и групп индивидов к принятию на себя обязательств, при установлении степени доверия и возможности мошенничества, что предшествует заключению контракта, а также, в целом, при оценке общей готовности народа данной страны к свободной деятельности. В зависимости от правовых норм, вводящих общий и различные частные режимы контрактов, общество может рассматриваться как более или менее ориентированное на свободу, разумный контроль, терпимость или опеку; как общество здравомыслящих, либо же, как общество слабоумных. В рамках соотношения "свобода - безопасность" контрактное право ищет, - но не всегда находит - путь достижения равновесия между сильным и слабым. При этом устанавливается юридическая система, призванная в той или иной мере гарантировать выполнение обещаний, обеспечивать наличие хотя бы небольшой информации о содержании контрактов, добиваться относительной четкости договорных обязательств сторон, насколько возможно эффективно препятствовать появлению невыполнимых или незаконных положений в контрактах, совершению скрытых махинаций, и все это - во имя торжества частности, нравственности, общественного порядка, сознательной ответственности. Успех относителен. Слишком много законов и норм носят расплывчатый либо очень сложный характер, слишком многими из них можно пренебречь, слишком многие из них нетрудно обойти. Очень часто те, в чьих руках сила и власть, стремятся утвердить свой закон в ущерб просто Закону. Слабые же действуют нередко наскоком, неосторожно, забыв о собственной слабости. Таковы черты общества, где каждый приспосабливается по-своему: один лучше, другой хуже. Но, как бы то ни было, гражданское право следит за ситуацией, преследуя важнейшую цель - сохранение общественного спокойствия.

Что касается обязательственного права, очевидно, что здесь возможно применение самых разных концепций, среди которых право должно делать выбор. Так, речь может идти о системе так называемой субъективной ответственности, вытекающей из факта совершения преднамеренных действий, повлекших причинение ущерба; о системе полусубьективной ответственности, вытекающей из факта совершения непреднамеренных действий, причинивших ущерб, лицом, сознающим ответственность за свои действия; о системе объективной ответственности, вытекающей из факта совершения какого бы то ни было незаконного или недопустимого действия, рассматриваемого отдельно, независимо от степени сознания лицом, причинившим ущерб, своей вины. Кроме того, речь может идти о системах ответственности, основанной на обязательном доказательстве вины лицом, понесшим ущерб, либо основанной на изначально предполагаемой вине лица, нанесшего ущерб. Речь может также идти о системах так называемой безвинной ответственности, основанной на иногда непредсказуемых действиях животного или на воздействии какого-либо предмета, находившихся вне контроля со стороны их хозяина или владельца и причинивших ущерб при отсутствии какой бы то ни было вины со стороны последних.

Выбор той или иной системы гражданской ответственности определяет тип социальной жизни, характерный для данного общества, а также психологию и поведение индивидов и групп индивидов. В зависимости от выбранной системы преимущественное внимание может уделяться наказанию виновных в причинении ущерба, поощрению осторожности в поведении граждан, соблюдению законодательных установлений, развитию чувства гражданской ответственности, более или менее прочной защите пострадавших от ущерба. В исключительных случаях речь может идти об абсолютной ответственности, то есть об ответственности, возникающей вопреки факту наличия вины в действиях лица иного, нежели прямой участник действия, причинившего ущерб, - самого пострадавшего или третьего лица. Такая ситуация, согласно французскому праву, возникает при некоторых видах автомобильных аварий. В этих случаях полностью исчезает понятие моральной ответственности, и на замену ему приходит понятие бесплатного автоматического страхования в пользу пострадавшего, даже если пострадавший частично или полностью повинен в происшедшем.

Гражданское право является основой частноправового регулирования. Тем самым его место в системе права определяется в качестве базовой, основной отрасли, которая предназначена для того, чтобы регулировать частные, прежде всего, имущественные отношения.

В настоящий момент происходит известное расширение области действия гражданского права. Так, теперь к нему относится несколько отношений природопользования и землепользования, изменивших свою юридическую и экономическую природу в результате с признанием на некоторые природные объекты, среди которых земельные участки, права частной собственности. Все больше гражданско-правовые начала проникают в область семейных отношений. Взаимоотношения между индивидуальным управляющим и компанией, которая его наняла (к примеру, акционерным обществом) строятся, базируясь на нормы не трудового законодательства, а акционерного (гражданского) законодательства. Все это является свидетельством увеличения ценности социального гражданского права как самого эффективного регулятора рыночных отношений, которые формируются.

Поэтому, гражданское право занимает ключевое, центральное место в частноправовой области, и в регламентации многих не имущественных и большинства имущественных отношений в целом. Косвенный показатель этого проявляется даже в распространенных, хотя и необоснованных попытках применения норм гражданско-правового характера к имущественным отношениям, которые входят в предмет не частного, а публичного права.

Роль гражданского общества в обеспечении прав человека имеет ключевое значение. При этом на первый план выдвигаются права человека, закрепленные в законе. Личности гарантируются различные формы экономического и политического бытия. Отсутствует монополия одной идеологии, одного мировоззрения. Неотъемлемой нормой жизни становится плюрализм мнений и. убеждений, а экономической основой общества является многоукладная экономика с преобладанием частного капитала, что открывает простор для деловой активности и предприимчивости людей. В таком обществе исключается дискриминация по национально-этническим, политическим, религиозным, половозрастным признакам, обеспечивается надежная неприкосновенность жилища и имущества, свобода выбора профессий, места жительства, тайны переписки и телефонных переговоров, свобода слова, печати и информации. Гражданское общество по многим параметрам - уровню и качеству жизни, социальной обеспеченности, организации здравоохранения, образования, быта и уклада людей - представляет собой высший этап в развитии современной цивилизации. Правовое государство формируется тогда, когда законодатель осознает необходимость ограничения своей воли объективными правовыми отношениями, основанными на свободе и равенстве его участников. О правовом государстве можно говорить лишь в том случае, когда в нем осуществляется базирующийся на идеях немецкого философа И. Канта второй постулат современного понимания права: я как гражданин должен обладать теми же возможностями принудить представителей верховной власти к исполнению закона, какие они имеют в отношении меня. Другим существенным признаком правового государства является реальность свободы личности, ее прав и институтов. В совокупности прав и свобод особое место занимают естественные права, т.е. права, которые человек получает от рождения, а не даруемые государством.

Современная практика демократических государств основана на том, что правовое государство означает не просто формальную законность, которая обеспечивает регулярность и последовательность в достижении и поддержании демократического порядка, но и справедливость, основанную на признании и полном принятии высшей ценности человеческой личности. Сегодня понятие правового государства не носит теоретический или публицистический характер, а является международной политической нормой.

Роль гражданского общества в развитии электоральной культуры через призму индивидуализма и коллективизма: постановка вопроса.

Одной из важнейших задач теории права сегодня является исследование проблемных вопросов становления и функционирования гражданского общества в его типовых проявлениях.

Полагаем, что возрождение гражданского общества коллективистского типа в нашей стране возможно только при условии активного участия в этом процессе самого государства, точнее, составляющих его структур. В этой связи особо важным является вопрос соотношения государства и гражданского общества. Мы придерживаемся позиции, что гражданское общество и государство действительно разные феномены, но при этом одновременно они являются абсолютно взаимосвязанными социальными величинами. Существо вопроса состоит в том, что для общественной системы, перед которой стоит задача выжить, когда эта система доходит до определенного уровня, возникает необходимость установления оптимального соотношения между функциями гражданского общества и функциями государства.

Само понятие "гражданское общество" является, как уже было сказано, характеристикой общества, фиксирующей наличие в социуме возможностей, механизмов проявления специфических частных (групповых) интересов. И тем самым оно выступает как форма развития демократии, обеспечивающая учет потребностей меньшинства. Реальное обеспечение принципа учета мнения меньшинства как проявления демократии осуществляется через существование множества институтов гражданского общества, институционализирующих представленность отдельных интересов разной степени обобщенности. В качестве институтов гражданского общества выступают стихийно или целенаправленно возникшие общественные образования, организации, экономические структуры и различного рода объединения с разной степенью структурирования и отчетности.

А26. Совокупность правовых норм, регулирующих на началах юридического равенства сторон имущественно-стоимостные и лично-имущественные отношения, представляет собой

А28. К видам административных правоотношений не относятся

А27. нормы гражданского права применяются

1. если необходимо определить размеры алиментов

2. если нарушены правила поведения в общественных местах

3. в случае забастовки шахтеров

4. в случае обмена жилой площади

1. вынесение приговора

3. предоставление ежегодного отпуска

4. присвоение звания «Заслуженный артист Российской Федерации»

1. правоотношения, возникающие в связи с жалобами и обращениями граждан в органы государственного управления

2. правоотношения внутри органов государственного управления

3. правоотношения, возникающие в связи с совершением правонарушений в области общественного порядка

4. правоотношения между коммерческими юридическими лицами

А27. Какие правовые отношения регулируются нормами гражданского права?

1)заключение трудового договора

2)лишение прав охоты

3)заключение брака

4)заключение договора аренды

1)трудовое право

2)административное право

3)конституционное право

4)гражданское

А26. Правоотношения между главой администрации Президента РФ и федеральным полномочным представителем Президента РФ в Северо-Западном федеральном округе регулируются

1)конституционным правом 3) трудовым правом

2)административным правом 4) гражданским правом

А28. Гражданин К. покупает квартиру у местной администрации. Это правоотношение регулируется нормами

1)гражданско-процессуального права

2)финансового права

3)административного права

4)гражданского права

А27. Какие правовые отношения регулируются норками гражданского права?

1)получение премии 3) получение наследства

2)конфискация имущества 4) расторжение брака

АЗО. Отношения, связанные с нанесением морального ущерба, регулируются нормами

1)гражданского права

2)административного права

3)уголовного права

4)гражданско-процессуального права

А29. Гражданин К. получает квартиру от местной администрации. Это правоотношение регулируется нормами

1.административного права

2. гражданского права

3. государственного права

4. семейного права

1)гражданин охотился до открытия сезона охоты

2) гражданин нарушил правила дорожного движения

3)совершен захват заложников

4)гражданин не оплатил проезд в транспорте

А29. Правоотношения между Министерством культуры РФ и Министерством образования и науки РФ регулируются

1. гражданским правом

2. государственным правом

3. гражданско-процессуальным правом

4. административным правом

А29. В Российской Федерации нормальная продолжительность рабочей недели составляет

1)24 часа 2) 36 часов 3)40 часов 4) 42 часа

АЗО Верны ли следующие суждения о трудовом договоре?

А. Трудовой договор заключается в письменной форме, составляется в двух экземплярах, каждый из которых подписывается сторонами.

Б. Условия трудового договора могут быть изменены в одностороннем порядке.

АЗО. Верны ли следующие суждения об обязательных условиях трудового договора?

А. К обязательным условиям трудового договора относится соглашение о режиме труда и отдыхе работника.

Б. К обязательным условиям трудового договора относится соглашение об испытательном сроке.

1. верно только А 3. верны оба суждения