Почему учителя уходят из школы? И не только в России. Побег из школы большинство учителей хотели бы сменить род своей деятельности
Почти три года прошло с тех пор, как я бросила преподавательскую деятельность и уволилась из школы, в которой отработала шесть лет. И только сейчас я могу спокойно говорить про школу, про свою работу и про то, почему я ушла, тоже готова рассказать.
Для начала покажу видюшку, которую Мишка мне прислал вчера с пометкой "какой пиздец":
Пиздец-то пиздец, конечно, но я очень долго ему объясняла, почему училки себя так ведут.
Пока мы это обсуждали, я наткнулась на пост Зины-Корзины, в котором она высмеивает очень толковую статью о том, что школа в том виде, в каком она существует сейчас, суть вредное и ненужное явление. Я не буду это комментировать. К сожалению, Зина никогда не поймёт, где неправа - сама открытым текстом заявила, что, мол, тупенькая, и без школы ей никак. Ну никак - значит, никак. Я лучше расскажу, что такое школа, почему я ушла и почему никогда туда не вернусь.
Надо сказать, мой уход стал настоящей трагедией, конечно. Я была чуть ли не единственным адекватным человеком в коллективе. Не говорю, что самым хорошим - были и лучше. Я обожала своих коллег, это самые милые и душевные люди из всех, что я встречала. Но, к сожалению они все настолько глубоко в системе, что никак не могли увидеть всего того кошмара, который творится в образовании. А творится действительно сущий кошмар.
Я, как могла, пыталась с этим бороться, что-то придумывала, а самое главное - мне каждый день приходилось объяснять своим ученикам, почему всё так. Почему они не могут обсудить то, что происходит, например. Когда человек что-то делает руками, а рядом есть другой человек, который тоже что-то делает руками, эти двое будут комментировать процесс, и от этого никуда не денешься. И мне приходилось каждый раз их одёргивать, потому что этого нельзя. Я не могла также объяснить, почему они должны этим заниматься именно сейчас и сегодня. Почему вообще они должны это делать. У меня были ученики, которые ненавидели рисовать. Я прекрасно их понимала, ибо сама ненавидела в школе математику, она мне сейчас нахрен не нужна, но я должна была её учить и выслушивать от математички, что меня "нужно принять за единицу тупости". Я старалась, насколько это было возможно, помочь своим ученикам, придумывала для них что-то интересное, но быть в этой системе - адски тяжело.
Эта система калечит людей, делает из них "злобных йопнутых невротиков". Как раз к такому выводу мы с Котом пришли, обсуждая вышеуказанный ролик. Есть такие, кому в системе комфортно, но их очень мало. Есть гении, заточенные под работу с детьми, такие гуру-массовики-затейники, но их ещё меньше. Если убрать всех остальных, преподавать будет некому. А надо.
Несмотря на то, что ты неэпически много работаешь. Ты просыпаешься в шесть утра, идёшь на уроки к восьми, работаешь до обеда, после обеда - группа продлённого дня, потом надо проверять тетради (если у тебя математика или языки - надо проверять их очень много, мне хоть в этом повезло), потом ты идёшь домой... Блин, представители других профессий хотя бы могут уйти домой с работы! Учитель этого не может, работа идёт за ним. Дома ему приходится искать материал к урокам, писать научные труды, без которых он - ноль без палочки, и ещё много, много всего... Потом спать, а наутро всё сначала. И так постоянно. Да, в каникулы тоже. Да, отпуск длинный, но его не хватает - и потом, всё равно нужно держать руку на пульсе, потому что может случиться что угодно.
А платят за это гораздо меньше, чем эта работа стоит.
А надо работать, несмотря на то, что твой предмет обязательно кто-то ненавидит, и тебе приходится из-под палки заставлять этого человека хотя бы молчать и не мешать другим. Только не так-то это просто. Сами подумайте - как будет себя чувствовать некто, кого заставили сорок пять минут заниматься отвратительной и бесполезной фигнёй? Вспомните свой нелюбимый предмет в школе, наверняка такой был. А этого индивида ещё надо чему-то научить, а главное - объяснить, зачем ему это надо. Это очень тяжело, когда сам не понимаешь. В этом плане хорошо "людям системы", которые не задумываются, а просто делают. Стоит задуматься - и всё, первый шаг из профессии сделан.
Я чувствовала себя полной идиоткой, стоя перед сидящими за партами учениками. Мне было бы комфортнее, если бы у меня в кабинете был ковёр, а мы бы кружком сидели бы на нём с планшетами (не с теми, о которых все подумали) рисовали бы, беседовали о разном. Мне очень хотелось повести класс на пленэр. Но этого было нельзя.
Ещё есть такой момент в современной школе - учитель всегда во всём виноват. Он может работать как угодно, и как угодно лезть из шкуры вон - всё равно он будет виноват. Плохо учится ребёнок - учитель виноват, даже если ребёнок - дятел, а его родители - маргиналы, и сделать с этим ничего нельзя. В классе бушуют гормоны, и ученики ничего не соображают, а орут, пакостят и гадят? Учитель виноват. Вот надо как-то работать! У нас таким образом в случае с одним особо буйным классом виновата была добрая половина педсостава - и все понимали, что что-то здесь не так, но дальше этого мысль не шла. И самая мякотка - к тебе в любой момент могли прийти те самые маргиналы и, воняя на тебя перегаром, предъявить тебе претензии по поводу успеваемости их юного дятла. И они правы, а ты - виноват. Ибо ваистену!!11!
Но и это не самое страшное. Это можно пережить. Самое кошмарное - тебе нельзя быть человеком. Тебе нужно задвинуть на свои увлечения, на свой стиль жизни, стиль одежды, тебе нужно перестать быть человеком, а стать андроидом без чувств и эмоций. У учеников должно быть стойкое ощущение, что ты не уходишь вечером домой, а встаёшь в шкаф в своём кабинете на подзарядку. Твою личность просто потихоньку стирают... Кто-то за тебя решает, что подобает, а что нет. Велосипеды, например, ещё ок, а танец живота - не подобает, например. Или, не приведи боже, поул-дэнс. Ты не пьёшь, не куришь, не ешь, не трахаешься, у тебя нет сосков и пупка - ты андроид. И это полный, я вам скажу, атас для человека, который очень себя любит и очень держится за своё "я". Кое-что мне удалось отвоевать - одежду и афрокосички (типа, я всё время в краске, а косы - нууу эээ у нас тема такая!) К слову, администрация относилась ко мне, как к человеку не от мира сего, поэтому это было не так уж сложно. По их понятиям, художник как-то так и должен выглядеть. Но всё остальное - я не выдержала. Когда ты постоянно оглядываешься, когда даже что-то невинное сделав, думаешь "а подобает ли?" - конец, товарищи. Полный. И удивительно ли, что я после увольнения ударилась ? Мне хотелось орать на всю Ивановскую: я человек, я живой, у меня есть сиськи!
Короче, после пяти лет работы в образовании я поняла, что начинаю стервенеть. Я была как натянутая струна постоянно, я плакала и стала много пить - гораздо больше, чем до этого. Как не спилась? Я стала чаще орать на своих домашних. Я стала ненавидеть своих учеников, а они, чётко это считав, стали ненавидеть меня. Дальше стало совсем плохо. На шестой год я могла закатить истерику, разрыдаться и убежать прямо с урока. В один прекрасный день, рыдая, прямо с урока я убежала в кабинет директора и написала заявление по собственному желанию. Меня уговаривали остаться, говорили, что это временное, что пройдёт, что у всех бывает, подсовывали статейки про "эмоциональное выгорание" - но я всё равно ушла. За мной ушло ещё человек десять...
Фуф... Вот такие дела. Сейчас я уже почти отошла от всего этого, успокоилась. Кошмары про школу перестали сниться ещё в прошлом году.
Вы скажете, что я плохой педагог. Да, плохой. Для той формации, в которой приходится жить и работать нам и вашим детям - очень плохой. Вы скажете, что есть учителя от бога и прочие гениальные люди. Да, есть, но, во-первых, их мало, а во-вторых, согласитесь, что-то капитально пошло не так в системе, в которой комфортно могут работать только гении? В которой мало быть просто хорошим работником - не так что-то однозначно.
А, да, за выпады в стиле "хорошо, что уволилась, таких училок, как ты, жечь надо" - буду банить. Не то у меня настроение, упырей всяких слушать.
Сама я проработала в школе два года. На следующий день после того, как потеряла статус молодого специалиста, мне сообщили о расторжении контракта. Два прошедших года были кошмаром, что касалось взаимоотношений со старшими коллегами и администрацией школы, зато мне очень нравилось работать с детьми, да и с родителями легко нашла общий язык. Но, видно, не судьба мне работать в школе. Теперь я неплохо трудоустроена, однако некий горький осадок от работы в школе остался. Может, я вела себя как-то неправильно? Может, только в моей бывшей школе был плохой микроклимат? Решила пообщаться с коллегами из своей школы и других.
Я ТОЛЬКО НАЧАЛ РАБОТАТЬ, А МЕНЯ УЖЕ ДЕПРЕМИРОВАЛИ!
Молодой учитель истории и классный руководитель одной из минских школ Александр рассказал мне свою историю: «Я раньше учился в этой же школе, где теперь работаю по распределению. Очень обрадовался, когда узнал, что буду работать в родной школе. Даже было интересно посмотреть на процесс обучения со стороны учителя. Конечно, вспомнив свои школьные годы, я больше всего боялся, чтобы меня приняли ученики и родители. Я думал, что учителя и администрация родной школы меня всегда поддержат, но я ошибся во всем… Я даже и не подозревал, насколько сложно морально работать учителем из-за отношения администрации школы и внутренней атмосферы педколлектива! Многие представители администрации школы просто совершенно забыли, что сами когда-то были молодыми специалистами и простыми учителями. Я еще только начал работать, а меня уже депремировали! И за что?! За то, что при проведении факультатива я был с учениками не в том кабинете, который указан в расписании, хотя знали, что я уступил свой кабинет пожилому педагогу, который попросил меня об этом. Моих объяснений никто не стал даже слушать, сказав, что я наказан. Более опытные учителя объяснили мне, что такой в школе порядок, и они уже привыкли, поэтому спрашивать и тем более спорить бесполезно, нужно делать, что тебе говорят - и все. Вот так я и делаю: собираю с родителей деньги на туалетную бумагу, мыло, салфетки для школы и отдаю их в конверте представителям администрации. Агитирую учеников 7-го класса записаться в детский лагерь, зная, что мои семиклассники не пойдут в лагерь вместе с младшей школой, но правдами и неправдами заставляю их родителей платить за него и опять же отдаю деньги в конверте представителям администрации… «Сколько можно?» - спрашивают родители. «Сколько можно?» - спрашиваю я себя, но вслух спросить боюсь, как и все остальные мои коллеги. Вот так и работаем».
«Сколько работаю, столько терплю и держу обиду в себе. Только дети меня в школе и удерживают, - делится со мной Галина Владимировна, учитель начальных классов с 15-летним стажем одной из минских гимназий. - Не могу я вот так просто оставить их и уйти, хотя последнее время все чаще появляется такое желание. Очень жаль, что в нашем учебном заведении работают не очень чистоплотные люди. Недавно меня, как опытного педагога, попросили написать педагогическую работу для конкурса на получение премии Мингорисполкома. Я понимала, насколько это серьезное дело, поэтому посвятила все свое свободное время поиску материалов для написания работы из личных наработок и библиотек. Наконец работа была готова и передана в руки администрации школы, где ее не одобрили, но… оставили у себя. Я не придала этому значения, а спустя некоторое время я увидела свою работу опубликованной и получившей премию, но под фамилией одного из завучей. Как можно после этого работать с энтузиазмом и доверять коллегам?»
УЧИТЕЛЯ АНГЛИЙСКОГО ЗАСТАВЛЯЮТ ВЫДАВАТЬ КОНЬКИ И ЛЫЖИ
Что еще волнует и беспокоит наших учителей? На этот вопрос мы нашли ответ у выпускницы МГЛУ Алины, которая работает учителем английского языка в школе уже второй год. «Я никак не могу привыкнуть к темпу работы в школе и, можно сказать, хаосу, - говорит Алина. - Очень много лишних нагрузок, совершенно никому не нужных. Например, постоянное дежурство всех учителей в коридорах, в школьной столовой, в гардеробе. Зачем мне каждую перемену стоять рядом с дежурным администратором и дежурными учениками в коридоре? Из-за этого я не успеваю подготовить доску и раздаточные материалы к уроку, что приходится делать со звонком и быстро.
(Окончание в следующем номере.)
Побег из школы Большинство учителей хотели бы сменить род своей деятельности77% учителей готовы покинуть школу, как только у них появится какая-то альтернатива нынешней работе! Эти устрашающие цифры особенно удивительны на фоне декларируемых властями повышений зарплат, роста престижа учительской профессии, всяких бонусов, типа льготной ипотеки и т.д. Почему же учителя бегут из школ, забыв о своем священном долге и благородном предназначении?
Вот результаты опроса, наглядно показывающие, насколько стремительно могут опустеть стулья за учительскими столами. На вопрос «ушли бы вы из школы, если бы появилась возможность?» 77,11% ныне работающих в школе не раздумывая ответили «да». Не выразили подобной готовности только 10,37% школьных наставников, а 12,53% над своим возможным уходом пока раздумывают и твердый ответ дать затрудняются.
«Работая в школе, я просто не замечаю жизнь, вижу только работу, чужих детей и их проблемы. Все дни проходят одинаково: работа, работа, работа. Нет времени ни на дом и семью, ни на книги, ни тем более на театры и выставки, творчество. Дни давно слились во что-то одно. Что от меня останется лет через десять?! Я понимаю, что нужно работать - вопреки всему! И задаю себе лежащий на поверхности мучительный вопрос: если я уйду, то кто же останется? И все-таки я больше не могу…» Это крик души учительницы, которой нет еще и тридцати, которая отдала школе уже пять лет и искренне любит свою работу. И подобных исповедей много. «Особенно тяжело первые пять-семь лет! Потом входишь в ритм этой жизни, а затем наступает синдром эмоционального выгорания, когда уже ничего не хочется - даже жить!» Такие вот драмы скрываются за внешне благополучным фасадом российской школы, который усердно штукатурят чиновники Минобра.
Однако истину не скроешь за лозунгами. На одном из сайтов учительского сообщества был проведен опрос с целью выяснить - насколько учителя держатся за свою работу? Результаты его способны неприятно удивить как родителей, так и чиновников от образования: 77% учителей моментально покинут школу, как только у них появится какая-то альтернатива нынешней работе, лишь 10% не готовы это сделать, и около 13% затрудняются с ответом! Почему большинство людей самой благородной из профессий, которая традиционно считается призванием, готовы не моргнув глазом бросить ее в любой момент?! Корреспондент «МК» пообщался с теми учителями, кто уже распрощался со школой, и с теми, кто только надеется это сделать.
Вот что рассказала 39-летняя Ольга, преподаватель русского языка, литературы и МХК из Заволжска:
Проработав в школе 16 лет, я нашла в себе силы уйти, пока не стало поздно. К мыслям об уходе привела не зарплата, а зависимость от работы. Помимо непосредственно уроков, подготовки к ним, проверки тетрадей необходимо писать кучу отчетов, планов, бессмысленных бумаг, имитировать бурную деятельность, не связанную с детьми и учебой. Иначе нельзя - но это полностью уничтожает личную жизнь. Мне повезло: у меня полная семья, муж не только не ушел, но и уроки с детьми делал, и ужином кормил. Так везет очень немногим, поэтому среди учителей столь много матерей-одиночек. И никто из моих знакомых учителей не вернулся в школу после того, как ушел. Появились свобода и выбор. Проблема трудоустройства учителя вне школы существует, но кто хочет - всегда находит работу. Если говорить обо мне, то филологическое образование, природное чувство языка и творческая направленность сыграли свою роль: сегодня я сетевой журналист. Пишу тексты, наполняю сайты.
Те, кто уйти из школы пока не сумел, высказываются порой значительно резче и откровеннее, чем Ольга.
Ушла бы, да никто нигде не ждет - рассказывает Жанна, 52 года, учительница из Мурманской области. - Учителю приходится брать полторы-две ставки, чтобы тупо не протянуть ноги, а за ставку в 18 часов ты получишь копейки. У нас губернатор тоже отчиталась Путину, что средняя зарплата учителя в регионе 42 тысячи. Однако я работаю на полторы ставки, с первой категорией, с кучей надбавок за хорошую работу, и максимум выходит тридцать, а если бы работала на ставку - было бы 16… Я не понимаю тех коллег, кто пыжится, делая вид, что работать за копейки - это здорово! Порой гонишь от себя мысль, что школа - это сборище неудачников, которые не нашли себя в жизни…
Подобных примеров - масса. И у заинтересованной стороны, у родителей школьников, может возникнуть вопрос - а способны ли учителя искренне давать детям все, что необходимо, и серьезно относиться к своей работе ПОСЛЕ того, как они уже махнули на все рукой и сделали для себя вывод, что готовы уйти при первой возможности? И можно ли, скажем, родителям первоклассника, выбирающим первого учителя, как-то распознать того, кто уже «сидит на чемоданах»?
Сложившуюся ситуацию «МК» прокомментировал Александр Асмолов, зав. кафедрой психологии личности МГУ и директор Федерального института развития образования:
Эта ситуация для России является одной из самых драматичных. Большинство выпускников огромного количества педвузов не идут в профессию учителя, а те, кто пошли, пытаются ее покинуть рано или поздно. Причина этого в том, что даже при озвучиваемом росте заработной платы ценностный статус учителя сегодня ниже плинтуса… А для человека важно не только его материальное благополучие, но и отношение к нему в обществе, насколько он может реализовать себя как личность, насколько он востребован в своей стране.
Что касается тех учителей, которые «сидят на чемоданах», - распознать их непросто. При этом они могут вполне профессионально делать свою работу, продолжая мечтать о том будущем, которое для них желаемо и интересно. То есть прямой и жесткой корреляции между желанием и готовностью бросить профессию и качеством даваемых детям знаний нет. С другой стороны, образно выражаясь, если я стою на вокзале, жду поезда и в это время даю кому-то консультацию, то я продолжаю смотреть - не убежал ли поезд…
Анна К., Волгоград, 28 лет, учитель математики
Когда я окончила институт, я даже не планировала работать в школе — думала, это не моё. Мечтала поступить в другое место абсолютно, но так сложилось, что окончила факультет математики, потом поступила в магистратуру, и нужно было где-то работать, при этом совмещать с вечерним обучением. Так я попала в школу. Причём устроилась в ноябре, когда уже начался учебный год и всех учителей набрали. Школа была не самая лучшая в нашем районе — в параллели всего 1-2 класса. Мне достались 5-6-7 классы. Вроде бы и ничего, но зарплата копеечная. Я, как молодой специалист, получала на руки всего 10 000 рублей. Плюс стали кататься на шее, то поезжай бумажку отвези, то на курсы какие-то никому не нужные засунут. Да ещё, как оказалось, в нашей школе была просто неадекватная директриса, которая оскорбляла нас, учителей, в коридорах, при детях. Я шла в школу, у меня просто ноги подкашивались, и не потому, что дети орут весь урок, а потому, что директор не в себе. В итоге из той школы разбежался весь коллектив, остались одни бабушки, которым просто некуда было идти. Меня хватило на два года. Потом я просто не выдержала, пришла, написала заявление об уходе и начала заниматься репетиторством.
Одна из причин увольнения из школы — проблемы в коллективе. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина
Если бы я изначально в какую-то другую школу попала, возможно, я бы и осталась работать. Мне это нравилось. До сих пор я общаюсь с некоторыми учениками, но, если вспомнить тот коллектив, атмосферу, «змеиный клубок», то нет, я не жалею, что ушла. Для примера расскажу случай. Был у нас в школе молодой преподаватель информатики, который иногда подвозил меня. Он просто ехал мимо моей остановки, видел, что я стою, мёрзну зимой, и совершенно бескорыстно подбрасывал до работы. Так выяснилось, что на работе на него имела виды одна из учительниц, хотя он был давно женат. И вот эта преподавательница пришла со мной разбираться, якобы, у нас с ним роман. А перед этим расцарапала информатику всё лицо чуть ли не на уроке. И такие «скандалы-интриги-расследования» случались в нашей школе чуть ли каждый день. Зачем мне это надо?
Шесть лет я учу детей на дому и понимаю — это моё. Здесь каждый участник заинтересован в процессе, дети нервы не мотают, да и я, собственно, ни к чему не привязана. А заработки в четыре раза выше, чем я получала раньше в школе за месяц.
Татьяна Ткаченко, Краснодар, 55 лет, учитель истории
В середине 80-х я получила диплом историка и начала работать учителем в обычной краснодарской школе. Сразу пришло понимание, что я выбрала более сложную профессию, чем казалось. Мало хорошо знать свой предмет и интересно его преподавать — нужно понимать детскую психологию, быть искренним, терпеливым. Но трудности не пугали, потому что работа приносила моральное удовлетворение и давала ощущение нужности. В то время педагоги пользовались большим уважением общества, да и государство о них тоже не забывало.
В 90-е ухудшилось не только отношение к учителям, но и условия работы. Но на тот момент я уже привыкла к школе и просто не могла представить жизнь без своих учеников. Общение с детьми помогает держать себя в тонусе и быть в тренде, как сегодня говорят. С ними, особенно с мальчишками, намного проще быть честной. В общем, я продолжала работать с надеждой на лучшее. И в двухтысячных годах действительно произошло немало позитивных перемен. Нам повышали зарплаты, стали давать президентские гранты. В 2006 году я тоже получила грант. Но работать становилось всё труднее при том, что отдача от моего труда уменьшилась.
Учителей завалили пресловутой бумажной работой, из-за которой стало оставаться меньше времени на детей и самообразование. Мы стали составлять разные таблицы успеваемости учеников, сдавать табели посещаемости, писать тематические планы, которыми раньше занимались методисты. К обычным журналам добавились электронные, которые нужно параллельно вести. После уроков ещё нужно несколько часов просидеть с бумажками, перед компьютером. На педсоветах стали меньше говорить о детях и больше — о документации. Учителя начали шутить, что дети мешают работать. А вышестоящие органы вместо того, чтобы помогать нам, устраивали бесконечные проверки. В результате я стала уставать сильнее, чем в те времена, когда у меня было больше детей и классов.
Многие убеждены, что работа учителя — это призвание и образ жизни. Фото: АиФ/ Александр Власенко
Правы люди, называющие учительство призванием и образом жизни. Я никогда не жалела, что выбрала этот путь. Школа многое мне дала. Одни только слова благодарности бывших учеников спустя много лет очень дорогого стоят. Кстати, как ни странно, троечники порой оказываются куда более благодарными, чем отличники. С некоторыми из ребят мы стали хорошими приятелями. Дети — это главное, что держит в школе, ради них хочется работать. И всё-таки с годами начинаешь задумываться о соотношении приложенных усилий и полученной отдачи. Одно время у нас были хорошие премии, но потом их урезали, и мы остались почти на голых окладах. За стаж и звание «Отличник народного просвещения» мне доплачивали всего пару тысяч. Чтобы зарплата была повыше, приходилось набирать больше часов и заниматься классным руководством, а это ещё целая куча обязанностей. Но всё равно получалось 20 тысяч с копейками. Я считаю, что при моём опыте и стаже это очень мало. В общем, всё накопилось, наболело, и после 30 лет педагогической деятельности я решила уйти.
Конечно, свою роль сыграло и ещё одно обстоятельство. Наша семья открыла свой магазин, и я стала заниматься торговлей. Шучу с друзьями, что выполнила совет одного из наших политиков. Не могу сказать, что мне это очень интересно или приносит большое моральное удовлетворение. В школе больше жизни, и первое время мне казалось, что я сделала ошибку. Думала, что лучше бы осталась работать до пенсии. Привычка — сильная вещь. Но со временем всё это прошло, и я начала видеть плюсы в своём новом положении. Здесь тоже общаешься с людьми, но зарабатывать можно больше при тех же трудозатратах. При этом теперь я сама себе начальница и у меня больше свободного времени. С бывшими коллегами и учениками я продолжаю общаться. Кстати, большинство из них с пониманием отнеслись к моему решению уйти, хотя и не скрывали сожалений об этом. Без ложной скромности могу сказать, что я была хорошим учителем.
Мария, Челябинск, 45 лет, учитель русского языка и литературы
Я никогда не мечтала стать учительницей. Но так вышло, что поступила в пединститут на филологию, а окончив, стала работать в школе. В принципе, в первые годы, по молодости, я ничего особенного не замечала. Ну, работа и работа, дети и дети.
Осознание, насколько гнила и испорчена система образования, пришло позже. Плохо всё: изменившаяся не в лучшую сторону учебная программа, учителя, ненавидящие друг друга, директор-самодур, дети, дрожащие от двоек, родители, не знающие, как помочь им нормально отучиться. Не знаю, как в других, в нашей школе всё было именно так. Бабский коллектив, сплетни, слухи, подсчёт чужих зарплат, битвы за уроки-часы, интриги с руководством.
Не могу сказать, что мне не нравилось абсолютно всё. Помню в моем классе троих мальчишек-хулиганов. На них все учителя ходили жаловаться директору, когда их класс приходил на урок, коллеги мои рыдали, пили валерьянку и пророчили им десятилетия зоны в будущем. На моем уроке они тоже вели себя несносно. Да ещё и были в моем классе, где я была руководителем. Я попробовала не кричать на них, не обижаться, не обращать внимания, а оставила как-то после урока всех троих и говорю, русский вам нужен — всё равно будете сочинение писать при поступлении, хоть куда. Не хотите — не ходите вообще на мои уроки. Я с директором решу вопрос. Ставлю всем двойки за год и всё. Они напряглись, но ходить на уроки не перестали. Всё так же устраивали истерики, издевались, смешили класс, «стояли на ушах». А потом на одного из них — Лёню, школа отдала документы в детскую комнату милиции. Он разбил стёкла, обозвал физрука и тому подобное. Вот тогда он и пришёл ко мне, плакал, клялся, что больше в жизни ничего подобного не повторится. Я удивилась: чего он так напугался? Оказывается, отец сказал, мол, знай меру. Веселишься — веселись. Загребут в милицию — отмазывать не буду, поедешь в колонию для малолеток. А папаша этот отсидел полжизни. И я вместо родителей пошла с парнем по следователям, заполняла протоколы, спорила, поручалась за него и двоих друзей, доказывала, что мальчишки гадят, но, по сути, безвредны. Я ведь знала, в какой среде они живут. В общем, помогла Лёне. От него отстали. Хулиганств на моих уроках больше не было. До сих пор, спустя 10 лет после окончания ими 9 классов, мы общаемся в соцсетях. Ни один не сидел и не сидит. У Лёньки растёт дочь. Маша, между прочим. Они мне пишут, если что — за вас мы горой.
Вот странно, но не помню ни одного отличника. Только эта троица запала в душу. А ещё — учителя, которые друг другу за глаза кости мыли. Говорили такие вещи, что ужас. У исторички среди учителей, подчеркну, не учеников, была кличка «Ирка-вонючка», потому что она не пользовалась дезодорантами. Про Юлию Ильиничну, по трудам, говорили, что она не может родить, потому что перенесла сифилис. Про молодую, только поступившую учительницу биологии, что спит с охранником. А ему на вид лет 80. В общем, учителя только кажутся белыми и пушистыми.
Я ушла из школы, отработав там 17 лет, в СПТУ преподавать всё те же предметы. Меня переманили уверениями, что здесь совсем другие ученики, взрослые люди, знающие, чего хотят в жизни, а не школота. На первом же уроке я попросила кого-то процитировать что-то из Пушкина. Думаете, хоть один смог? Нет! Девушка подняла руку и говорит: «А нам прошлая учительница говорила любой стих учить, любого автора, и ставила „5“». Я подошла к их куратору и спрашиваю: «Им вообще ничего не задавать? Не нужна литература?». Та глаза потупила и прошептала: «Вы же понимаете, кто идёт к нам... Кто не попал ни в вуз, ни в техникум».
Но ушла я не из-за этого. Мальчишка потерял в стенах училища телефон. Другие ребята его нашли и не прикарманили, а отдали охраннику. Думаете, аппарат вернулся хозяину? Как бы не так! От охранника его уже добиться не смогли ни мы, ни родители учащегося. Он твердил какую-то ерунду, мол, оставил на столе, а потом сменился, ушёл домой, и телефона не стало. Мерзко, обидно. Своровал не ученик, а тот, что, по сути, его должен защищать.
Я поняла, что перегорела, что детям не нужны знания, а педагогам — умные ученики. Что ещё немного — и я буду рыдать на уроках от их незаинтересованности и своего бессилия. Я решила помогать тем, кому действительно интересно, кому надо, кто мотивирован на результат. Сейчас веду частные уроки. Это даже не репетиторство, а больше. Я беру детей, довожу их до окончания школы, готовлю к ЕГЭ и другим экзаменам. Работаю не по программе, а по своему пониманию, как лучше, чтобы систематизировать их знания, вселить в головы грамотность. Не передать словами, какое счастье для педагога видеть результаты своих трудов! В этом году одна девочка, которая училась в школе весьма посредственно, написала ЕГЭ по русскому языку на 93 балла. Родители её подарили мне шикарное кольцо с бриллиантами. Сверх оплаты, которую вносили за неё постоянно. Ребёнок поступил на бюджет на престижную специальность. Обществознание и математика у неё сданы так себе, а мой предмет вытянул сумму баллов.
Сейчас зарабатываю примерно столько, как платят в школе. Ни о чём не жалею. Да, педстаж у меня не идёт. Чуть-чуть не хватило до пенсии по выслуге. Зато я увидела краски жизни, сберегла остатки нервных клеток и посвящаю массу времени своей семье.
Татьяна Г., Ахтубинск, 46 лет, учитель английского языка
В общей сложности я проработала в школе 18 лет и ушла не из-за плохой жизни. У меня зарплата по школьным меркам хорошая была, плюс репетиторство. В 2010 году мы с мужем начали бизнес — производство металлоизделий. Предпринимательство я оформила на себя. Захотелось попробовать что-то новое, да и уверенность была, что если не получится, всегда могу вернуться в школу. Наоборот, мне было даже страшно уходить от стабильности и гарантированной пенсии.
Педагоги, ушедшие из школы, скучают по работе и своим ученикам. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина
Я даже не помню такого, чтобы у нас кто-то ушёл из школы в моем возрасте в бизнес. Уходили те, у кого не было педагогического образования, не по профессии работали, находили место по специальности, как правило, в гарнизоне, и увольнялись. У нас были такие, что просто в другую школу переходили, сейчас работают нормально в другом коллективе. А чтобы в бизнес, я не помню такого.
После того, как я уволилась из школы, мой круг общения резко ограничился, все знакомства оборвались. В общем, я даже жалела, что ушла. Скучала по общению с детьми, коллективу (у нас как-то подобралась компания одного возраста), конечно, «тёрки» с администрацией были, скандалы, слёзы и даже оскорбления, но это как-то ушло. Поэтому, в 2011 я возвратилась. Вернулась на год, но не смогла совмещать. С утра до 14.00 — школа, потом работа в офисе и репетиторство до 18.00. Ведь в школе надо работать, отдаваясь полностью, делить с другой работой нельзя. Так что пришлось уйти совсем, но теперь я уже не жалею. На школьную зарплату сейчас я уже не выживу. А вообще, у нас в школах сейчас много молодежи, каждый год кто-нибудь приходит. Меня приглашают на праздники, и я вижу, что после меня уже пришли около десяти новых педагогов. Даже парни есть. Девчонкам легче, я думаю. Если муж есть, да ещё и военнослужащий, то просто работай в удовольствие, а не ради зарплаты. Но это у нас, в военном городке. А если зарабатывать, то это конечно, не в школе. Мужчина-педагог может рассчитывать на 25-30 тысяч, не больше. Но в городах вроде Москвы, учителя, думаю, хорошо получают.
Учителя, ушедшие из школы, уверены, что на школьную зарплату прожить нельзя. Фото: АиФ/ Надежда Кузьмина
Нагрузка конечно большая — бумаг полно, отчётности всякой, все эти дневники электронные, внеурочная работа, нервы, родители не всегда сознательные, но как я поняла, хорошо там, где нас нет. У меня сейчас не меньше бумаг и нервотрёпки. В материальном плане и независимости не жалуюсь. Правда, на пенсию пойду только в 55, если пойду...
Ирина С., Санкт-Петербург, 29 лет, учитель хореографии
После хореографического училища я пошла работать педагогом-хореографом в общеобразовательную школу. Там создавали театральную студию. Собралось много молодых преподавателей, которые хотели заниматься с детьми вокалом, танцами, ставить спектакли.
Поскольку студия для ребят была бесплатная, то приходили те, кто хотел, начиная с первого класса и заканчивая 11. Я вела эстрадные танцы, некоторые дети пели — мы делали для них номера, ставили музыкальные спектакли. Коллектив был очень хороший. Все коллеги ориентированы на результат, молодые, задорные. Студия развивалась, ребята были готовы сами ночью шить костюмы, что-то придумывать, искать музыку. Руководство школы — душевное, во всём шло навстречу и по-настоящему было заинтересовано, чтобы в школе было творчество, которое не стыдно показать на уровне района.
Мне же очень хотелось попробовать себя в классической хореографии, а не совмещать номера с театральными постановками, и я решила уйти в частную балетную студию. Там были уроки у станка, на пуантах, с детьми, которые целенаправленно хотят заниматься танцами. Я преподавала основы хореографии. Для старших ребят, конечно, были педагоги, которые окончили то же Вагановское училище, бывшие артисты классического балета. В итоге я поработала там какое-то время и уволилась. Оказалось, что такая хорошая атмосфера, в которую я попала сразу после учёбы в обычной школе, к сожалению, далеко не везде.
Я до сих пор общаюсь с некоторыми из своих первых учеников, они рассказывают о своих успехах. Сейчас та театральная студия развилась. Дети учатся петь и выступать, а потом проходят кастинги в престижные учебные заведения.
Если честно, я жалею, что ушла из общеобразовательной школы. Надо было повременить, подумать. После колледжа я не сразу оценила коллектив, который готов тебе помогать и поддерживать. Это очень редкое явление. В нашей работе всё зависит от человеческого фактора, как к тебе будет относиться тот же директор, другие педагоги и, если есть хорошие отношения и все думают о творчестве, это надо ценить.
Виктор ЛИСТОПАДОВ
Вступительная кампания в вузы в очередной раз показала: профессия учителя потеряла популярность и престиж. На педагогические специальности поступали, мягко говоря, не лучшие абитуриенты. Но брали почти всех желающих, поскольку в стране не хватает учителей.
По данным Белстата, за первую половину 2012 года число занятых в сфере образования в Беларуси сократилось на 15 тысяч человек: принято на работу 24 590, уволено 39 145. Почему так происходит, и кто будет учить белорусских детей в ближайшем будущем, выясняет «Завтра твоей страны».
В педвуз без конкурса
На педагогические специальности берут почти всех желающих. Студент на бюджетной форме образования – гарантия того, что будет, кого распределять. А студент-платник – чего греха таить, кормилец для вуза. Именно средства, поступающие на оплату обучения, во многом являются определяющими в формировании бюджетов вузов.
В Белорусском педагогическом университете имени М.Танка в этом году конкурс отсутствовал. То есть брали всех, получивших сертификаты по определенным ЦТ, на следующие специальности: «Математика. Информатика», «Физика. Математика», «Физика. Информатика», «Физика. Техническое творчество», «Русский язык и литература. Иностранный язык (итальянский)», «Русский язык и литература. Иностранный язык (китайский)». Отметим, что в университете по большинству названных специальностей не было конкурса и в прошлом, и позапрошлом году. На физический факультет в 2011 поступали даже те, кто набрал менее 100 баллов из 400 возможных. Понятно, что большинство вылетели из вуза после первой сессии.
Там же, где был конкурс, проходные баллы в этом году были очень невысокие . Например, на «Дошкольное образование» -- 153, «Биология. Химия» -- 210 (село) и 214 (город), «География. Биология» -- 185 (село) и 193 (город).
Как видим, в БГПУ имени М.Танка студенты не очень стремятся, даже, несмотря на обещание ректора предоставить всем иногородним первокурсникам место в общежитии.
В Мозырском педагогическом университете на « Физико-математический факультет» на специальность «Физика. Информатика» на бюджет поступили абитуриенты с баллами, начиная с 64. У абитуриента, зачисленного по целевому конкурсу, - 162 балла.
На специальность «Математика. Информатика» по целевому направлению поступил абитуриент с 151 баллом. Проходной балл составил 95 баллов.
Самые высокие проходные баллы в вузе были на с пециальность «Информатика. Иностранный язык (английский)» -- более 200.
Зарплата не прельщает
Преподаватель Гомельского государственного университета им. Ф. Скорины Александр Вороненко отмечает, что в педагоги идут неохотно и в других вузах страны. Даже в некогда весьма престижном Минском лингвистическом университете. Многие из абитуриентов, не поступив на бюджетное отделение Переводческого факультета или Факультет межкультурных коммуникаций, с достаточно высокими баллами шли на платное отделение. Хотя могли бы запросто поступить на бюджет, если бы выбрали педагогическую специальность. Это хорошо показывает, что молодые люди не хотят связывать свою жизнь с преподаванием в школе.
Нелюбовь к учительскому труду подтверждает статистика. По данным Белстата, за половину 2012 года число занятых в сфере образования в Беларуси сократилось на 15 тысяч человек: принято на работу 24 590, уволено 39 145.
Почему так происходит? Одна из причин – низкий уровень оплаты труда учителей. В июне средняя начисленная зарплата в сфере образования составила 2 млн. 919 тысяч рублей. Учителя говорят, что если работать на полторы ставки 24 часа в неделю, иметь большой педагогический стаж и классное руководство, получать хорошую премию, можно заработать около 4 млн. рублей.
По поводу зарплаты министр образования Сергей Маскевич сказал во время онлайн-конференции в «Народной газете»:
У нас есть поручение Президента анализировать зарплату учителей и совершенствовать систему оплаты труда, повышать зарплату. Со следующего учебного года стартует эксперимент по внедрению нового экономического механизма, в рамках которого, я уверен, зарплата учителей будет опережать среднюю по республике. Уровень заработной платы учителя будет связан с результатами его труда, мы идем к большей дифференциации оплаты труда учителей в зависимости от их квалификации и достижений, результатов их работы. Я сказал бы, что зарплата учителя будет увеличиваться более быстрыми темпами, чем в среднем по республике. И многое будет зависеть от работы конкретного района, конкретного учреждения образования. То есть от того, с интересом ли будут идти в эту школу дети, и как будут оценивать результат работы педагогов родители.
Учителя не уважают
Однако практики говорят о том, что не только маленькая зарплата заставляет уходить из школы. Репетитор по русскому языку с 15-летним педагогическим стажем (восемь лет готовит абитуриентов к ЦТ) Анжелика Салонович вспоминает, что в середине 90-х в педагогические вузы был достаточно высокий проходной балл.
Я закончила педуниверситет в 1998 году. Вместе со мной училось много медалистов. И по приходу в школу было желание работать с детьми. Однако со временем все изменилось. И дело не только в том, что платят мало. Проблема в том, что учительская профессия потеряла престиж в течение последних лет. Учителя не уважают дети, администрация, родители.
Анжелика Салонович отмечает, что 15 лет назад она работала с детьми более свободно. Ходили в театр, кино, на каток. При этом никто не заставлял писать планы воспитательной работы, как теперь. Или составлять список детей, с которыми идешь в театр, визируя его у администрации.
Во мне, молодой учительнице, не убивали желание быть учителем. Сейчас нет уважения к учителю, думаю, потому что на него возложен ряд несвойственных педагогу функций. Мы должны водить детей в столовую, обеспечивая 100% посещаемость, на спортивные мероприятия. Дети приходят в школу есть или учиться? У нас же классный руководитель занимается посещением семей учеников, решением проблем трудных подростков и всем прочим. Классный руководитель в школе - это няня. Возможно, часть работы классного руководителя должна взять на себя все же социальная служба.
Жертвы режима
Что можно сделать, чтобы как-то улучшить жизнь учителя? Анжелика Салонович считает, что, прежде всего, освободить от пустой бумажной волокиты. Она отмечает, что теперь в школе все слишком заформализировано - начиная с того, как учитель должен составить календарно-тематическое планирование, заканчивая орфографическим режимом. Есть масса мелочей, с которыми учителя устают сталкиваться изо дня в день, которые раздражают. Например, если одно произведение изучается в течение нескольких уроков, значит, в журнале учителя должно быть прописано, например: «А.С.Пушкин. «Дубровский». Образ Владимира Дубровского». И так по количеству уроков, в данном случае шесть раз – обязательно автор, произведение и новая тема. Или еще пример - требование к учителю писать на форточке в классе «форточка для проветривания». Педагог недоумевает: кому нужен такой формализм, не влияющий на качество обучения, которое в школе падает:
Нет учебного процесса как такового, - говорит она. - Перехода от одной ступени образования на другую нет. У нас детский сад, начальная школа каждый сами по себе. В начальной школе массово завышают отметки. Где нужно ставить 6, ставят 8. Ребенок приходит в 5-ый класс, и испытывает страшный стресс. Мало того, что все меняется в организации обучения, он к тому же не может подтвердить отметки, которые ему поставили. Затем то же самое происходит у многих на ЦТ, которое не беспокоит школу. В результате многие не в состоянии подтвердить свои очень хорошие аттестаты. Когда ко мне как к репетиру приходят заниматься дети, случается, спрашиваешь, сколько по русскому, отвечают 8, а знания у него на 3. Я понимаю учителей: политика в школе не ставить плохих оценок, «2» за четверть вообще под запретом. Тех учителей, которые решается на это, администрация донимает посещением уроков, просьбами письменно объяснить такие низкие оценки.
Анжелика Салонович считает, что слишком много нечестного в системе образования. От этого система образования очень страдает. Что тут поделаешь, образование отражает проблемы нашего общества в целом. И если так пойдет дальше, учить детей будут плохие вчерашние ученики и студенты.
Анжелика Салонович школу не оставляет, хотя успешно занимается репетиторством.
Я каждый раз начинаю новый учебный год с надеждой на то, что вдруг что-то изменится. Хочу встретить в школе детей, которые хотят учиться. Но их становится все меньше, а проблем и обязанностей у учителей все больше, - отметила педагог.
