Александр Мень - биография

Вдова одного из самых известных проповедников XX века, мать федерального министра ведёт непубличную жизнь: работает старостой в московском храме святых Косьмы и Дамиана в Шубине, где настоятель – близкий друг семьи Меней протоиерей Александр Борисов, и возделывает свой сад в Семхозе.

Наталья Фёдоровна Григоренко-Мень

Наталья Фёдоровна продолжает жить в доме, куда переехала ещё школьницей вместе с родителями и куда потом вернулась вместе с мужем, где выросли её дети. Когда заходишь в этот дом на исходе лета, думаешь: так ли тут всё было в том сентябре двадцать пять лет назад? Так же пахло флоксами? Такие же кругленькие весёлые тыквы лежали на кухонном столике? Вот отсюда отец Александр выходил тем утром, чтобы успеть на электричку…

Вокруг дома за эти годы всё сильно изменилось. Раньше здесь была просто окраина посёлка. Теперь на месте убийства отца Александра построен храм во имя преподобного Сергия Радонежского, настоятель которого – племянник Натальи Фёдоровны священник Виктор Григоренко. А в здании бывшего дома культуры птицеплеменного завода устроен музей отца Александра и культурно-просветительский центр «Дубрава» его имени. Получается треугольник со сторонами метров в двести – храм, дом, музей. В дни памяти отца Александра и мероприятий в «Дубраве» (а здесь проходят выставки, концерты, кинопоказы, приезжают экскурсанты и паломники) внутри этого треугольника очень оживлённо, но в обычные будни в Семхозе тихо и неторопливо.

В этом году очень много слив. И Наталья Фёдоровна встретила нас с отцом Виктором Григоренко словами, что ей надо ещё успеть сварить сливовое варенье. Потом угостила помидорами, которые выращены тут же: розовые, крепкие, пахнущие югом.

– Наталья Фёдоровна, а вы всю жизнь этим занимаетесь? Садом, огородом?

– Нет, только с возрастом стала. Постепенно втянулась. А раньше я не очень любила полоть и всё остальное. Я любила заниматься домом и его благоустройством.

– А расскажите, кстати, про дом. Его же ещё ваши дедушка и бабушка строили?

– Родители и дедушка с бабушкой, совместно. Получили участок, выстроили дом и жили – дедушка с бабушкой и мама с папой.

– А потом вы с отцом Александром?

– Да, потом мы сюда приехали. Отцу Александру очень здесь нравилось, рядом Лавра преподобного Сергия, места знакомые с детства. Он дружил с моими родителями. Я, правда, не очень хотела жить в Семхозе.

– Хотели в Москву?

– Нет, не в этом дело. Просто тут обстановка не очень. Народ был в основном пришлый, из-за 101-го километра просачивались, оседали, на здешних птичниках была нужна дешёвая рабочая сила. Но, кстати, у отца Александра были с местными нормальные отношения, он умел их выстраивать так с людьми, несмотря на постоянные поножовщины вокруг и прочее. Если бы это было село или деревня, где люди, что называется, с корнями, ситуация была бы немножко другая.

– А как же ваши-то сюда попали?

– По специальности. Папа у меня был агроном, он пришел сюда работать. Сначала, перед самой войной, в 1941 году мы приехали жить в Хотьково. А здесь поселились где-то в самом начале 1950-х. Вообще наша большая семья переехала с Украины, причём очень вовремя: иначе все бы попали под немцев.

– А почему переехали?

– Было четыре брата Григоренко. И один жил в Москве, работал там в каком-то министерстве, у него была комната в общей квартире. И он решил всех братьев и сестру перетащить с Украины сюда, собрал со всех денег и купил дом в Хотьково недалеко от монастыря.

В тот период всё стоило очень дешево, потому что кого сослали, кого расстреляли, и дома продавались… Грустная история. Ну а потом уже начали разъезжаться, кто где устроился. Папе сначала дали здесь жильё, а потом мы купили участок и построили этот дом.

– А в школе вы, получается, в Хотьково учились? И отсюда ездили?

– Да, ездила на электричке. И каждый день туда и обратно ходила по Хотьковскому железнодорожному мосту. Мост прямо над обрывом, над рекой, очень высоко. Не знаю, как теперь, а тогда там были узкие дощатые проходы рядом с рельсами и прозрачная железная загородочка. Сейчас меня заставь по нему пройти – я ни за что не пойду. А тогда мы, дети, в одиночку ходили и даже не задумывались. Причём если идёт поезд, то непонятно, куда деваться. Надо только стоять, вцепившись в поручень.

Чтобы я своих детей отпустила одних ходить в школу через этот мост! Раньше ничего не боялись. И в электричках ещё не было автоматических дверей. Мы влезали даже не с платформы, а открывали дверь, цеплялись и по ступенечкам забирались в вагон.

– А ваша семья была нерелигиозная? Обычная советская семья?

– В общем-то, да. Но бабушка иногда ездила в церковь, хотя была не очень практикующая. А вот мама Ангелина Петровна много лет пела в церкви. Сначала она пела в Загорске, в Ильинской церкви. Там она даже была солисткой, к ней хорошо относились, всё удачно складывалось. Но потом там начались разные пертурбации, чуть не запретили иметь хор, и она потеряла эту работу.

Потом она недолго пела в Лавре, а потом несколько десятилетий в Москве в Скорбященской церкви на Большой Ордынке в известном Матвеевском хоре. Приезжала поздно, бывало, что и в 12 часов ночи, одна на электричке, очень страшно. Мы с собакой ходили её встречать. А потом, уже когда я вышла замуж за Александра и мы познакомились с его семьёй, она оставалась иногда после всенощных под большие праздники ночевать в их комнате на Серпуховке: мама отца Александра, Елена Семёновна, ставила ей там раскладушку.

– А как вы с отцом Александром познакомились?

– В институте. Мы учились на разных факультетах: я на товароведческом, а он на охотоведческом. И у них были одни мальчики, а у нас почти одни девочки.

Институт был в Балашихе, и прямо за зданием института шла дорога на Москву. Можно было пройти через лесок на станцию и доехать до Москвы на электричке, но мы обычно выходили на дорогу и голосовали, тогда было принято ездить автостопом. Нас довозили до метро, так было и быстрее, и веселее.

И вот как-то мы, девочки с товароведческого, стояли кучкой, а мальчишки другой кучкой неподалёку. Остановилась машина, мы влезли в крытый кузов, и за нами мальчишки попрыгали туда же. Ну и будущий отец Александр, а тогда Алик, подошёл к нам с подругой и говорит: “Девочки, вот вам билеты, у нас будет вечер охотоведческий, приходите!” Так мы и познакомились.

Он очень чудил тогда. Никто не ходил в сапогах. А он ходил в сапогах и в галифе. В шляпе и с полевой сумкой через плечо. А потом ещё и бороду к этому отрастил, что по тем временам было очень экзотично.

– Вас это пугало поначалу?

– Да нет, меня не пугало, просто мне даже говорили ребята из нашей группы: “Чего ты с ним встречаешься? Смотри, какой он чудак”. А он с этой полевой сумкой не расставался, у него там была Библия, и он её за собой таскал и читал везде. А ещё на вечеринках, если ему там надоедало, он залезал под стол, клал под голову свою полевую сумку и спал.

– А вас не напугало, что он верующий?

– Да нет, я относилась к этому совершенно спокойно. Он меня предупредил, сказал, что «в планах у меня стать священником». Я ему сказала: «Если ты этого хочешь, то давай».

– А родители ваши? По тем временам трудно себе представить: «А за кого ваша дочка вышла?» – «Да он семинарист!» Это же сразу «бедная девочка!» Ваши родные нормально восприняли такой выбор?

– Они очень хорошо к нему относились всю жизнь. И это было взаимно. У родителей в доме был неиспользованный чердак с довольно высокими потолками. И мы там построили на втором этаже себе маленькую квартирку, сначала думали, что будем её использовать как дачу. Но потом и поселились здесь – и станция совсем рядом, и всегда под боком мама, которой можно оставить детей, если что. Мы купили трёхкомнатный финский щитовой домик, запихали его целиком на этот чердак, распилили щиты, сделали скошенные стены.

– А у детей не было проблем из-за того, что они поповичи? Потому что я знаю, что у многих были.

– Были у многих, да. Но у нас, в общем, всё было благополучно. Если не считать того, что в тот год, когда Миша шёл в армию, всех сыновей священников из Загорского района отправляли в стройбат подальше от Москвы. И Миша служил на Дальнем Востоке. Два года мы его вообще не видели: ему отпуск не давали, а мы так далеко поехать к нему не могли. Зато теперь он может смело говорить, что прошёл путь от крановщика до министра. Он же там управлял башенным краном.

Помню, он приехал из армии рано утром и пошёл в форме сразу к отцу в кабинет на втором этаже. Потом рассказывал: «Бужу отца. Он открыл глаза, посмотрел: «Миша, это ты?.. а я подумал – за мной уже пришли». Вообще надо сказать, что у отца Александра было удивительное чувство юмора.

Но, кстати, о детях. В школе была еще одна верующая семья. У них, как и у нас, были мальчик и девочка, в тех же классах, что и наши дети. Так вот их действительно дразнили и третировали за то, что они в церковь ходят. Я думаю, это потому, что они очень замкнуто жили и очень подозрительно относились к внешнему миру, я бывала у них дома, и дома было тяжело, они всё время себя противопоставляли неверующим. А мы жили очень открыто. Отец Александр был общительным, его многие знали.

Хотя дети были у нас непростые. В здешней школе был тогда очень хороший директор, Юрий Николаевич Саржевский. Он всегда вставал на защиту моей дочки, даже когда она сбегала с уроков или ещё что-то такое вытворяла. А он говорил мне: «Не трогайте Леночку, не трогайте! Я сам с ней справлюсь». Сейчас Юрий Николаевич читает в храме, помогает в алтаре отцу Виктору.

– Наталья Фёдоровна, а как вы жили с отцом Александром? Сейчас как вы те годы вспоминаете, когда уже столько времени прошло?

– Мы с ним хорошо жили. У нас было взаимопонимание. У нас совпадали все вкусы. Всё совпадало. Например, я любила развешивать картины на стенах, если что-то новое было. Он никогда не вмешивался, но я на полу раскладывала и спрашивала: «Как ты считаешь, хорошо так будет или нет?» Он говорил: «Да, хорошо». Или: «Давай эту переместим сюда». И потом уже вешали на стенку.

У нас не было никаких трений ни по каким поводам. Единственное, конечно, мне хотелось, чтоб он больше внимания уделял детям, семье. Но это у него мало получалось, потому что очень большая была загрузка. Но всё-таки детям, пока они были маленькие, он каждый вечер читал на ночь. Пусть немножко, пусть пятнадцать минут, двадцать, полчаса, но обязательно.

У нас было разделение: я любила хозяйничать, а он не очень. Но когда я пошла на работу, а я сначала долго не работала, а потом пошла на работу, он взял на себя кое-что из моих обязанностей. Он платил за коммунальные услуги, на почту ходил, закупал и привозил продукты.

Когда он бывал в Москве, обязательно заходил в магазин. Он даже это любил. Мы, например, были в гостях, я ему говорю: «Поедем скорее домой». А он: «Нет, надо зайти в магазин купить продукты». – «Не надо, обойдемся как-нибудь». – «Нет, давай зайдем купим». И научился готовить ужины. Я приходила с работы, он меня ждал. Я к семи часам приезжала, и он меня всегда кормил ужином, если был дома. Он очень любил капусту и очень вкусно её готовил.

– А когда в начале 1980-х были проблемы с КГБ, отца Александра вызывали, и сложная обстановка на приходе, и общая атмосфера, как было в этот период в семье? Не хотелось сказать: «Да брось ты это всё, будь, как все, чтоб тебя не трогали, потому что сейчас же придут и возьмут тебя. И что мы будем делать?» Как вы вообще всё это переносили?

– У нас никогда так вопрос не стоял. Мы просто старались как-то приспособиться к той жизни. Было несколько обысков. К дому была пристройка, там хранился уголь, и мы книги Солженицына и другие прятали в этот уголь: раскопали, положили туда в пакетике и снова засыпали углем. Когда его вызывали, разумеется, волновались: придёт, не придёт.

У меня на работе тоже были такие стрессы. Я работала в институте повышения квалификации в Пушкино, это была деревообрабатывающая промышленность. Я туда попала, скрыв, что у меня муж священник. Иначе бы не взяли. У нас был такой суровый директор, бывший замминистра, когда это раскрылось, он меня вызвал: «Как вы могли? Вы обманули» – «А вы бы меня взяли на работу?» – «Нет, не взял бы» – «Вот видите, поэтому и скрыла».

А когда мы первый раз собирались за границу выехать, в Польшу, отцу Александру уже всё разрешили и дали визы, а меня не пускают. Собрали партийное собрание – директор, замдиректора: «Как это так, вы за границу хотите, у вас же муж – священник». – «Да мужу-то уже дали разрешение ехать в Польшу. А меня почему вы с ним не пускаете?» В конце концов, с большим трудом, но подписали мне нужные бумаги.

– А как вы живёте после смерти отца Александра? Как вам удалось наладить свою жизнь?

– Сначала я растерялась, не знала, что мне делать. А потом решила создать благотворительный фонд имени отца Александра. Я стала уговаривать сына Мишу и Павла, брата отца Александра. Миша быстро согласился, и мы начали заниматься фондом, архивом, библиотекой, стали потихоньку издавать книги.

А 14 лет назад протоиерей Александр Борисов попросил меня стать старостой храма Косьмы и Дамиана, сказал: «Ты хозяйственная, ты сможешь». И надо признаться, что мы, в общем-то, плодотворно с отцом Александром трудились все эти годы, без всяких эксцессов.

– В чём главная задача фонда? Сохранение памяти об отце Александре?

– Да, и продолжение его дел. Одна из главных наших задач – издавать книги. Мало осталось неизданного, но есть. Сейчас я хочу книжку его писем собрать.

– А он говорил сам когда-нибудь про смерть или про то, как он хочет, чтобы с его наследием обходились после него? Или он просто жил сегодняшним днем и не задумывался об этом?

– Он, в общем, не задумывался, но писал сознательно, хотел, чтобы его книги читали.

– Книги понятно, а предчувствий никаких у него не было?

– Ну как вам сказать… Последнее время, может быть, и были, потому что к нему приезжали из общества «Память», угрожали и другие…, но он мне никогда этого ничего не говорил. Только вскользь я из него, бывало, что-то вытащу: «Что они от тебя хотели?» – «Да ничего хорошего». Но он не хотел меня волновать.

Тревога у него была в последнее время. Он, например, особенно в последние дни и недели мне говорил: «Ты запирайся, пожалуйста. Чего у тебя всё раскрыто, все двери?» Или: «Ты ставь лампу настольную, зажигай, чтобы в окне было видно, что в доме кто-то есть».

…Наталья Фёдоровна спешит варить варенье. Слышно, как сливы падают об землю. Но перед этим отец Виктор устраивает ей совещание в музее отца Александра. Собираются сносить дом на Серпуховской, где прошло детство Алика Меня, где жила его мама, Елена Семёновна и бывала двоюродная тётя, Вера Василевская, написавшая книгу воспоминаний «Катакомбы XX века».

Отец Виктор хочет перевезти обстановку из московской комнаты Меней в музей в Семхозе. Без Натальи Фёдоровны с её способностью видеть и организовывать пространство он это делать не рискует. Поэтому во время нашего разговора Наталья Фёдоровна всё время думала о том, как поставить мебель, чтобы как-то сохранить атмосферу, передать дух времени в довольно скромном музейном пространстве и при этом не переборщить, не загромоздить его. Она смотрит в пустой угол и уже видит там знакомую мебель: «Шкафчик молельный вот сюда повесим. И ещё шкаф для книг». В «молельном» шкафчике стояли иконы, его открывали во время молитвы.

По воспоминаниям отца Виктора, Елена Семёновна Мень была очень строга в церковной дисциплине и ставила своего внука Мишу, а заодно и его двоюродного брата Витю, приезжавшего за компанию на каникулы погостить в Москву, на регулярные молитвы. Отец Виктор считает, что первый настоящий молитвенный опыт получил в детстве именно в этой комнате. «А сюда стол поставим, – продолжает Наталья Фёдоровна, – на нём была скатерть, а под ней – клеёночка. Они, когда обедали, скатерть снимали, на клеенке обедали, потом опять застилали скатертью. Над столом висел абажур с бахромой. Он тоже сохранился».

Прошло 24 года. Почти четверть века. Но память об отце Александре очень живая. Было бы и банально, и неправдой сказать, что он словно только что шёл по этой тропинке. Но как жил – просто и открыто, так и теперь его деятельное и без надрыва отношение к жизни продолжает вести и тех, кто был ему близок, и тех, кто познакомился с его наследием уже после его ухода. А Наталья Фёдоровна продолжает быть собой – такой, какую он любил.

Родился в Москве, в семье еврейского происхождения как по матери, так и по отцу. Предки по материнской линии «очевидно, из Польши». Отец Вольф Герш-Лейбович (Владимир Григорьевич) Мень родился в 1902 году, в Киеве, в детстве учился в религиозной еврейской школе, работал инженером в Орехово-Зуеве; мать, Елена Семеновна Мень (в девичестве Цуперфейн), родилась в 1908 году в Берне, с юности тянулась к христианству. Изучала в Харьковской частной гимназии православное вероучение.

В возрасте шести месяцев он был крещён вместе с матерью. Крещение было совершено тайно священником Катакомбной церкви отцом Серафимом (Батюковым).

Когда мальчику было 6 лет, НКВД арестовало его отца, который более года провел под стражей, а затем до конца войны был вынужден работать на Урале.

Учился Мень в московской школе № 1060 в Стремянном переулке.

В 1953 году поступил в Московский пушно-меховой институт в Балашихе, который в 1955 году был переведён в Иркутск. В марте 1958 года был отчислен за религиозные убеждения.

Через месяц после отчисления, 1 июня 1958 года, был рукоположен в диакона, а 1 сентября 1960 года (после окончания Ленинградской духовной семинарии) - в священника. В 1965 году закончил заочно Московскую духовную академию.

Служил в ряде подмосковных приходов. В 1989-1990 годах был настоятелем Сретенской церкви в Новой Деревне (микрорайон Пушкино). Уникальное сочетание широкой эрудиции, открытости к светской культуре, науке, к другим конфессиям, нехристианским религиям и церковной укоренённости выдвинуло Меня в число ведущих христианских проповедников.

Творчество

Главный труд отца Александра - «История религии» в семи томах, состоящая из серии «В поисках пути, истины и жизни» (т.1-6, Брюссель, 1970-1983; 2 изд. - М., 1991-1992) и книги об Иисусе «Сын Человеческий», (Брюссель, 1969, 2 изд. М. 1991, т.7); в которой автор рассматривает историю нехристианских религий как путь к христианству в борьбе магизма и единобожия.

Отец Александр - также автор книг «Таинство, слово, образ» (Брюссель, 1980, 2 изд. М. 1991) (первое издание под названием «Небо на земле» (Брюссель, 1969), «Откуда явилось всё это?» (Неаполь, 1972), «Как читать Библию?» (Брюссель, 1981), Библиологического словаря (ок. 1840 терминов (среди которых большое число перенаправлений), Москва, 2002) и многочисленных статей главным образом проповеднического и апологетического содержания. Работы отца Александра переведены на английский, литовский, польский, украинский и французский языки.

Отец Александр Мень - один из зачинателей христианского «самиздата» 1960-х годов. До середины 1980-х годов его труды издавались главным образом за границей (под псевдонимами Э. Светлов, А. Боголюбов, А. Павлов). Мень был духовным наставником, а часто и крёстным отцом многих диссидентов 1970-х и 80-х годов, хотя сам воздерживался от активной правозащитной деятельности, видя свою миссию в духовном просвещении.

С середины 1980-х годов отец Александр Мень - один из самых популярных христианских проповедников (в том числе в средствах массовой информации). Он был одним из основателей Российского библейского общества в 1990 году, Общедоступного православного университета, журнала «Мир Библии». Отец Александр активно поддерживал благотворительную деятельность, стоя у истоков создания Группы милосердия при Российской детской клинической больнице, которая впоследствии была названа его именем и стала одним из значительных благотворительных проектов.

Убийство

Во время выступлений отец Александр неоднократно получал записки с угрозами. Был убит утром 9 сентября 1990 года. Он торопился в церковь: надо было вовремя поспеть к литургии. Предположительно произошло следующее: к нему подбежал какой-то человек и протянул записку. Мень вынул из кармана очки и начал читать. В это время из кустов выскочил другой человек и с силой ударил его сзади топором (по другой версии - сапёрной лопаткой). Обливаясь кровью, священник направился к станции. По пути женщина спросила: «Кто вас, отец Александр?». «Да нет, никто, я сам!» - ответил он. Потом, теряя силы, повернул назад, к дому, дошёл до калитки и упал.

Несмотря на личные распоряжения президента СССР и председателя Верховного Совета России, убийство осталось нераскрытым.

Рассказывает генерал-лейтенант милиции Вячеслав Кириллович Панкин:

На месте гибели священника в мкр. Семхоз (ныне в черте города Сергиев Посад) воздвигнут храм в честь преподобного Сергия Радонежского, в котором регулярно совершается Божественная Литургия. По благословению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия ежегодно проходит научно-богословская конференция «Меневские чтения».

Отзывы о деятельности и трудах протоиерея Александра Меня

Позитивные оценки

Многие православные люди позитивно оценивают деятельность и труды отца Александра Меня. Так, по мнению Патриарха Алексия II,

Митрополит Антоний Сурожский, спустя много лет после смерти отца Александра говорил о нём очень эмоционально:

Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий в день 20-й годовщины трагической гибели отца Александра Меня, совершив заупокойную литургию и литию по убиенному, высоко оценил его пастырскую и просветительскую деятельность:

По мнению архиепископа Михаила (Мудьюгина),

Священник Георгий Чистяков считал, что:

Протодиакон Андрей Кураев, говоря об отце Александре, подчёркивает исторический контекст, в котором тому пришлось жить и на вызовы которого пришлось отвечать:

Критика

В то же время представители консервативных кругов Русской православной церкви утверждают, что некоторые высказывания отца Александра Меня противоречат основам православного учения. Его также обвиняли в симпатиях к католицизму. Известный православный богослов А. И. Осипов и протодиакон-миссионер Андрей Кураев не рекомендовали книги отца Александра для знакомства с православием.

Протодиакон Андрей Кураев о католицизме Александра Меня и отношении к этому католицизму православного человека (из статьи «Александр Мень: потерявшийся миссионер»):

Следующие цитаты выражают экуменические идеи отца Александра Меня.

«Истоки религий», глава 4 («Человек перед Богом»):

«История религий», том 3, глава 5 («Загадка высшего „Я“»):

«Письма духовной дочери Александре Орловой-Модель»:

Издания А. Меня

Православное богослужение. Титульный лист

История религии в семи томах. Титульный лист 1 тома

История религии. Обложка 5 тома

История религии. Выходные данные и аннотация 1 тома

Семья

• Отец - Владимир Мень
• Мать - Елена Василевская
• Жена - Наталия Григоренко
• Сын - Мень, Михаил Александрович - губернатор Ивановской области
• Дочь - Елена Александровна Мень

Библиография

• История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни (в 7 томах) (Москва, 1991-92)
• «Быть христианином». Москва. Протестант, 1994

Александр Владимирович Мень
1.
Отец Александр родился в Москве 22 января 1935 года.
Советская власть в это время трубила о своих победах. Съезд компартии за год до этого получил название "съезда победителей". Под водительством коммунистической партии и ее прославленного вождя И.В.Сталина советский народ совершает героические подвиги, солдаты неусыпно охраняют границы, НКВД истребляет врагов народа, летчики летают выше всех, дальше и быстрее, стахановцы побивают рекорды производительности. В это же время ГУЛАГ, где уже находились миллионы людей, не прекращал расти. Царил атеизм. Думали, что лишь необразованные старушки могут верить в Бога. Было закрыто более 95% церквей. Ни одного монастыря, ни одной семинарии уже не существовало. В 1935 г. Церковь, казалось, была вытеснена из общества. Действительно, видимой жизни Церкви не существовало, но она не погасла, а широко продолжалась повсюду, но тайно - стала катакомбной. Катакомбы ХХ века! В их недрах и пробудилась вера маленького Александра.

Cоловки 1937г.

2. Детство о. Александра
Родители Александра Меня принадлежали к поколению, которое, в целом, не испытывало сомнений в правильности избранного пути и строило будущее общество, не ставя перед собой метафизических вопросов. Его отец учился в техническом институте и затем полностью отдался своей работе инженера текстильной промышленности. Любая религия была ему чужда, но он терпимо относился к ней.

Зато мать Александра - Елена была глубоко религиозна. Родившаяся, как и отец, в еврейской семье, она была воспитана в любви к Богу. "Когда я впервые услышала слова о страхе Божием, - вспоминает она, - я с недоумением спросила маму: "Мы ведь любим Бога, как же мы можем его бояться?" Мама ответила мне: "Мы должны бояться огорчить его каким-нибудь дурным поступком". Этот ответ меня вполне удовлетворил.

Ко всему прочему, Елена находилась под большим влиянием своей бабушки. В семье не без гордости рассказывали, как она была исцелена самим Иоанном Кронштадтским возле Благовещенского собора в Харькове. В 1890 году, оставшись вдовой с семью детьми, она заболела. Врачам не удавалось ее вылечить. Однажды соседка рассказала ей, что в городе проездом находится знаменитый проповедник и уговорила ее пойти к нему. Собор и площадь вокруг него были переполнены людьми, но они смогли пробиться к о. Иоанну. Посмотрев на нее, он сказал: "Я знаю, что вы еврейка, но вижу в вас глубокую веру в Бога. Помолимся вместе Господу, и Он исцелит вас от вашей болезни". Месяц спустя она была совершенно здорова.

3. Крещение
Собор Православной Церкви 1917-1918 года поставил, среди прочего, перед собой цель восстановить приходы в виде "маленьких церквей" по образу первых христианских общин. После революции миряне стали объединяться в братства вокруг некоторых священников, талантливых и сильных людей.

В Москве существовали две, особенно активных, непосредственно связанных между собой, общины. Первая сложилась вокруг церкви св. Николая Чудотворца на Маросейке, где служил отец Алексей Мечев, а затем его сын - о. Сергий Мечев. Вторая возникла в приходе свв. Кира и Иоанна, где служил отец Серафим Батюков.

Александр с матерью

3 сентября 1935 года подруга Веры, сестры Елены, привезла ее с маленьким Аликом поездом до Загорска и привела к отцу Серафиму. Он их уже ждал. Здесь, в маленьком домике он крестил обоих - и мать и сына. Тогда же крестилась и Вера. Когда у Елены родился второй сын, Павел, крестной стала Вера. Елена и вера регулярно ездили из Москвы в Загорск на богослужения, которые проводились тайно. Отец Серафим стал их духовным отцом.

Отец Серафим скончался в конце 1942 года. Он был тайно похоронен в подземелье. За некоторое время до этого, предчувствуя свою кончину, он в первый раз исповедал Алика, хотя тому еще не было семи лет. "Я чувствовал себя с дедушкой так, - рассказал ребенок, - как будто я был на небе у Бога, и в то же время он говорил со мной так просто, как мы между собой разговариваем."

Что же касается отца Cерафима, то он давно предсказал уже двум сестрам: "За ваши страдания и благодаря вашему воспитанию ваш Алик будет большим человеком".

После кончины о. Серафима, настоятельница подпольного женского монастыря, мать Мария продолжала укреплять юного Александра и помогала ему формироваться духовно.
- "Подвижница и молитвенница, она была совершенно лишена черт ханжества, староверства и узости, которые нередко встречаются среди лиц ее звания, - вспоминал о.Александр позднее, - у матушки Марии была черта, роднящая ее с Оптинскими старцами - открытость к людям, их проблемам, их поискам, открытость миру. На всю жизнь запала мне мысль не прекращать диалог Церкви с обществом, начатый Оптиной пустынью, и участвовать в нем своими слабыми силами".

4. Отрочество и студенческая жизнь
Во время войны Сталин вынужден был пересмотреть свою политику по отношению к Церкви. Советская власть, чтобы мобилизовать население против агрессора, стала больше взывать к национальным чувствам и меньше говорить о защите идеалов коммунизма. А ведь русское национальное самосознание тесно связано с христианством. Поэтому, а также для того, чтобы выглядеть в глазах союзников лучше, для Церкви были сделаны определенные поблажки. В Москве восстановили духовную академию и семинарию, вновь стало возможным издание "Журнала Московской патриархии". Было разрешено проводить богослужения, однако кроме этого, оставалась запретной любая форма деятельности Церкви в обществе. К Церкви относились приблизительно так, как к резервации индейцев - их не уничтожали при условии, что они не перейдут отмеченную грань. Был создан специальный орган при Совете Министров СССР: Совет по делам Православной Церкви. Находясь в Москве, он имел уполномоченных в каждой области, которые постоянно контролировали деятельность Церкви.

Однако при всем том Церковь смогла подняться. Особенно чувствительным возрождение Церкви было в Москве. Здесь были не только открыты многие церкви, здесь верующие могли слушать талантливых проповедников, а в некоторых храмах - циклы лекций на религиозные темы. Старые прихожане двух отцов Мечевых собирались у Бориса Васильева. Он и его жена устраивали у себя на квартире лекции по культуре и религии. Кроме того, там вместе читали Новый Завет.

Связи между старыми духовными детьми отцов Мечевых и отца Серафима были очень тесными. Вера и Елена дружили с Васильевыми, Алик, естественно, был у них всегда желанным гостем. Встречи со всеми этими христианами-интеллектуалами весьма обогащали его, и потом, в них он видел пример сплоченной приходской общины, сохранившей духовное единство даже через много лет после смерти своих пастырей и несмотря на превратности эпохи.

Алик был рано созревшим и необыкновенно одаренным ребенком с жаждой к знаниям. Когда ему исполнилось десять лет, Вера объяснила ему, что то, что не успел в детстве потом уже не наверстаешь никогда. Поэтому нужно, не откладывая, ставить перед собой серьезные задачи и стараться их разрешать как можно раньше. Как и многие московские семьи, семья Алика в это время обитала в коммунальной квартире. Скученные в одной комнате впятером жили: родители, два мальчика и Вера. Алик отгородил ширмой свою кровать и тумбочку, битком набитую книгами. С вечера он готовил себе то, чем решил заниматься утром, и ложился спать в девять часов, какие бы гости или интересные радиопередачи ни искушали его; вставал он ранним утром и, пока все спали, читал. В часы этих утренних занятий он набрасывался на по-настоящему трудные для ребенка его возраста сочинения. Канта, например, он прочитал в тринадцать лет.

От обучения в школе он сохранил впечатления довольно мрачные. Хотя среди учеников, учившихся одновременно с ним, было несколько сильных личностей - поэт А. Вознесенский, кинематографист А. Тарковский и Александр Борисов - один из ближайших его друзей. Впоследствии Борисов тоже стал священником. Теперь он настоятель прихода в самом центре Москвы, все знают его как одного из наиболее деятельных служителей Церкви.

Несмотря на свою одаренность, Алик не был из числа отличников, замкнутых и неспособных к общению. Он участвовал в жизни класса и так же как книгами, был окружен друзьями. Интересы у него были самые широкие, он любил литературу, поэзию, музыку, живопись. Позже, сам стал заниматься живописью и рисунком. Писал он и иконы. Ходил в зоопарк рисовать животных.

"В лес или в палеонтологический музей я ходил, словно в храм" - писал он.

Сначала Алик думал, что выполнит свою миссию христианина, занимаясь наукой или искусством. А тем временем мало-помалу иное призвание зрело в нем. Чтобы оно стало явным, нужна была личная встреча с Христом. Этот личный зов он услышал в возрасте двенадцати лет и решил, что должен служить Богу как священник. Матушка Мария благословила его на это.

Он отправился в семинарию, инспектор которой сказал, что охотно внесет его в списки, как только Алик достигнет совершеннолетия.

Александр, насколько это было возможно, продолжал самообразование. Читал великих философов. Случайно открыл для себя сочинения русских религиозных мыслителей первой половины века, изгнанных из страны по приказу Ленина, и о которых тогда забыли, таких как Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Н.О.Лосский, С.Л.Франк. Был у него период увлечения Хомяковым.

В возрасте примерно пятнадцати лет, однажды на барахолке, среди гвоздей, старой обуви и замков, он обнаружил том Владимира Соловьева, мыслителя, который поистине был первопроходцем русской религиозной мысли ХХ века. Жадно проглотил он этот том, а позже раздобыл и другие. Это было для него открытием. Александра привлекла главная идея, что в центре реальности действует динамизм, соединяющий в единый процесс природу, человека и самого Бога.

Раз в неделю Александр пополнял свой запас книг у профессора-химика Николая Пестова. Однажды у него на письменном столе Александр увидел фотографию Терезы из Лизье. На стенах висели образы католических святых. Кажется, Пестов пришел к встрече с католичеством от контактов с баптистами. Именно он помог Александру узнать западное христианство. Чтобы лучше понять Библию, Александр также изучал римскую античность но, главным образом, Древний Восток. В этом же возрасте он уже начал прислуживать в алтаре в Церкви Рождества Иоанна Предтечи на Пресне. Там он читал и пел в хоре.

Писать Александр начал очень рано. К двенадцати годам он написал статью о природе и пьесу о святом Франциске Ассизском. И только в пятнадцать лет свое первое богословское эссе. Это был еще труд чисто ученический, но при этом он содержал в себе как бы каркас его позднейших работ.

В 1953 году, по окончании школы, самостоятельно освоив программу семинарии, Александр решил поступать в Московский пушно-меховой институт, так как его происхождение стало препятствием для поступления в Университет.

Будучи студентом, он продолжал изучать богословие, но теперь уже на уровне программы духовной академии. Начал писать краткую историю Церкви, но затем переключился на свою первую книгу и довел ее до конца: "О чем говорит Библия и чему она учит". В первый год обучения в институте во время скучных лекций Александр читал огромный труд отца П.Флоренского о Церкви, а чтобы это не было заметно, он разрезал ее на листочки. Александр всегда был хорошим товарищем и всегда принимал участие в деятельности группы, поэтому его соученики не видели ничего дурного в том, что он интересуется "высокими материями". На втором курсе он начал делиться своими мыслями с некоторыми студентами. На третьем курсе, что он православный, знали уже все.

В эту пору он сблизился с отцом Николаем Голубцовым, человеком общительным и демократическим, способным вести диалог с неверующими. Для Александра он являл собой тот же идеал священника, что и отец Серафим, каким он виделся ему по рассказам матери и тети. Александр выбрал о. Николая себе в духовные отцы.

В 1955 году институт закрыли и студентов перевели в соответствующий институт в Иркутск. Там Александр прожил три года. Он познакомился с епископом и стал выполнять для него разные поручения. Ему постоянно приходилось бегать из института в церковь, которая находилась как раз напротив. К этому его товарищи относились спокойно. Вспоминая об этом, отец Александр скажет позже: "Вообразите себе, что бы произошло, если бы я в первый день после поступления в институт стал бы демонстративно креститься! Надо было их подвести к пониманию того, что один из них может быть верующим".

В первый год своей жизни в Иркутске Александр делил маленькую квартиру с Глебом Якуниным, который позже станет одной из крупных фигур в борьбе за религиозную свободу.

В 1956 году Александр женился на студентке Наталии Григоренко.

Это было время, когда открывалась новая страница в истории страны.

5. Начало служения
В феврале 1956 года состоялся ХХ Съезд Коммунистической Партии, во время которого Хрущев, при закрытых дверях, прочитал свой знаменитый доклад о преступлениях Сталина. Результат всколыхнул страну. Тот, кого народ три года назад оплакивал как самого великого гения всех времен и народов, был, как оказалось, просто негодяем. Миллионы мужчин и женщин были освобождены из ГУЛАГа. Цензура разжала свои объятия. Были восстановлены контакты с внешним миром... Этот период вошел в историю под названием оттепели.

Верующие тоже почувствовали результаты десталинизации, - начали возвращаться многие священнослужители. Однако, в отличие от остального общества, Церковь оттепелью пользовалась недолго. В 1958 году коммунистическая партия решила начать большую антирелигиозную компанию. Хрущев заявил, что ко времени построения коммунистического общества, - лет через двадцать, - религия должна исчезнуть. Лавина антирелигиозной пропаганды обрушилась на страну. Совет по делам Русской Православной Церкви потребовал, чтобы Церковь согласовала свой Устав с гражданским законодательством. В результате, в 1961 году было принято постановление Архиерейского Собора, который был проведен с нарушением всех правил Церкви, о передаче руководства приходами под начало органа, состоящего из трех светских лиц, а священникам прелагалось заниматься исключительно богослужением. Таким образом, они были низведены до положения наемных работников для совершения служб в храме.

Когда началось наступление на религию, Александр Мень заканчивал свою учебу в Иркутске. Он знал, что в течение трех лет после института будет должен работать по специальности, а затем поступит в Загорскую семинарию. Между тем, в момент, когда начиналась последняя экзаменационная сессия, его неожиданно исключили из института. В ректорате стало известно о его связях с епархией. Пришлось уехать, не получив диплома.

В этом он увидел знак провидения и понял, что на этот раз настал час осуществить свое призвание. Возвратившись в Москву, он получил благословение о. Николая Голубцова и 1 июля 1958 года, на Троицу в церкви, где служил отец Николай, Александра посвятили в сан диакона, невзирая на то, что он не закончил семинарии. В приходе возле станции Одинцово под Москвой, куда его направили, о.Александр прослужил два года. Материальные условия были трудными, а зарплата нищенской. С женой и годовалой дочкой его поселили в обветшалый дом. Верующих обычно было мало. Для настоятеля, бывшего бухгалтера, литургия заключалась прежде всего в самом скрупулезном исполнении Устава. Однако именно в этой церкви молодой отец Александр начал серию бесед о жизни Христа.

В эти годы он заочно учился в Ленинградской семинарии. 1 сентября 1960 года он был рукоположен в священники. Хиротония состоялась в Донском монастыре. Александр был назначен вторым священником в Алабино, в 50-ти километрах от Москвы; год спустя он заменил настоятеля храма.

С его умением налаживать отношения с людьми, Александру удалось найти общий язык с городскими властями, приход и поссовет жили в мире. Храм был в весьма скверном состоянии, иконостас и настенная живопись очень плохи. Отец Александр разработал целую программу по реставрации и ремонту. Из храма в притвор был перемещен свечной ящик, чтобы во время служба прихожанам не мешал звон монет. Вокруг церкви был участок земли с домиком, где оборудовали комнату для посетителей и жилище священнику, оно и приютило семью отца Александра, у которого недавно родился сын. В свободное время отец устраивался в саду, где писал свои книги. Благодаря Анатолию Ведерникову, он опубликовал около 20 статей в "Журнале Московской Патриархии". Поэтому в журнале "Наука и религия" появилась разгромная статья.

Каждую субботу отец Александр объяснял символ веры, смысл главных молитв и литургии. Несколько молодых людей, недавно обратившихся, стали его друзьями на долгие годы. Так начала создаваться маленькая община активных христиан.

Отец Александр хорошо умел пользоваться обстоятельствами: кто-то умер у районного должностного лица и, ввиду исключительного случая, отцу Александру дали разрешение служить панихиду вне храма, что было запрещено. Опираясь на этот факт, он в следующий раз попросил о возобновлении разрешения и так еще двести пятьдесят раз!

В это время антирелигиозная волна начала понемногу спадать. Авторитет Хрущева в рядах партии становился все более и более сомнительным, его противники втайне готовили ему замену.

В 1964 году Уполномоченный Совета по делам Православной Церкви по Московской области вызвал отца Александра и потребовал, чтобы тот покинул Алабино.

С помощью секретаря епархиального совета он нашел вакантное место второго священника в Тарасовке, к северу от Москвы, и был тут же туда назначен. Однако никогда больше у него не было таких благоприятных условий, как в Алабине. В Тарасовке у него даже не было места, где он мог бы принимать прихожан, приходилось с ними разговаривать либо в церкви, либо в поезде.

Период, пока отец Александр служил в Алабино, был также отмечен созданием кружка молодых священников Москвы и ее окрестностей, так же пылко, как и он желавших трудиться над обновлением Церкви. Отец Александр предложил им встречаться регулярно и совершенствовать свое богословское образование, обмениваться друг с другом священническим опытом, и пытаться решать проблемы, вставшие перед ними в пастырской деятельности. В ноябре 1965 г. Г.Якунин и Н.Эшлиман, члены этой группы, подписали два длинных письма, разоблачающих бесчисленные случаи вмешательства государства в церковные дела, и адресовали их: одно - патриарху Алексию I, второе - председателю Президиума Верховного Совета СССР. Этот демарш произвел сенсацию среди духовенства и его приветствовали многие священники. Они также вызвали большой отзвук за границей, где развернулась кампания в поддержку христиан России. Многие думали, что письма составлены Александром, в результате властям он стал казаться опасным. На деле он восхищался двумя священниками и высоко ценил моральное значение их выступления, но считал, что его призвание, как священника, заключается в другом. Он делал акцент на работу среди прихожан, на евангелизацию, на пастырский труд в общинах среди верующих и среди тех, кто искал веру. Он считал, что его призвание - отвечать на духовные запросы, появившиеся в обществе. Как раз в это время, в 1966 году, много молодых и не особенно молодых людей стало стекаться к нему.

6. Конец хрущевской эры
Хрущев был свергнут путем дворцового переворота. Выразителем касты, имя которой номенклатура, стал Брежнев. Обличать преступления Сталина перестали, но реабилитировали его лишь наполовину. Отказ от политики десталинизации и оккупация Чехословакии положили конец надеждам на перемены, которые породил было ХХ съезд. Начался долгий период застоя. Смутное недовольство, пассивное, но массовое, начало расти в стране. Население начало пока в скрытой форме, но отказываться от официальных идеологических моделей. Люди перестали верить в строительство рая на земле. Личность стала цениться больше коллектива. Внезапно родился интерес к древнерусскому искусству, к иконам и церковной архитектуре. В это время за пределами официальной культуры развивалась, разумеется, в узких кругах, целая параллельная культура - со своими собственными "средствами массовой информации" "самиздат", затем "тамиздат" (так называли книги на русском языке, изданные заграницей и тайно ввезенные в Россию), "магнитиздат". Сюда же нужно отнести выставки художников на частных квартирах, концерты и показ фильмов для своих.

За годы, прошедшие после падения Хрущева, заметно изменилось отношение людей к религии. Отказавшись от проекта коллективного будущего, индивидуум замыкался в себе, его заботили, главным образом, карьера и личный комфорт, но многих все это приводило к мыслям о цели и смысле существования. Презрение и насмешка по отношению к Церкви, религии и вере уступали место любопытству, даже уважению. Многие проявляли все возрастающий интерес к йоге, парапсихологии, астрологии, ко всему, что представляет собой суррогат веры. Стало очевидным, что церковь посещают не только старушки, религия больше не является достоянием старых и необразованных. Те, кто пришел к вере не получив домашнего религиозного воспитания и часто против воли семьи, составляли примерно треть присутствовавших на службах в Москве и Ленинграде, где посещение церкви не было столь опасным, как в меньших городах. Юноши и девушки, еще совсем недавно не думавшие ни о какой религии, становились христианами, причем их обращение, большей частью, совершалось стихийно.

Однако, священников, умевших разговаривать с новообращенными, жаждущими живого слова, которое непосредственно соответствовало бы их личному опыту, было очень мало. Главной трудностью в жизни неофитов была их изолированность. В Церкви практически не было общинной жизни.

Сандр Рига, латыш, живший в Москве, поначалу вел беспорядочный образ жизни, вера пришла к нему внезапно. После крещения он очень скоро почувствовал губительность разделения христиан. И вот, начиная с 1971 года, вокруг него, католика, новообращенные христиане разных конфессий начали регулярно встречаться маленькими группами на квартирах. Это движение начало называться "экумена". Они старались сосредоточиться главным образом на общей молитве, взаимопомощи, делах милосердия. Этим Сандр Рига и его друзья способствовали раскрытию смысла и важности общинной жизни для христиан.

После отстранения Хрущева лобовые и массовые нападки на Церковь прекратились, но преследования продолжались в форме более скрытой, предпочитали административное давление. В годы после смерти Брежнева репрессии по всему азимуту усилились. До 1987 года никакого затишья для верующих не было.

7. Служение в Новой Деревне
После своего назначения в Тарасовку, условия, в которых нес свое апостольское служение отец Александр, больше не менялись не протяжении примерно двадцати лет, до 1988 года. Он решил продолжать свою миссию скромно, держась в тени и стараясь, насколько возможно, избегать конфронтации с гражданскими властями. Он поставил себе целью быть доступным для нового поколения советской молодежи, той, которая начала освобождаться от иллюзий коммунистической идеологии и искала новых путей, отвечать на их вопросы, вести их ко Христу. Число людей, ищущих с ним встречи, постоянно возрастало. Молва о нем передавалась из уст в уста. Вся эта суета вокруг него стала волновать настоятеля, который пристально следил за ним. Кончилось это тем, что он отправил донос в КГБ. Отец Александр обратился к владыке Пимену, с просьбой перевести его в другой приход. Но прихожане не хотели его отпускать и ему пришлось еще целый год служить вместе со стукачом.

В один прекрасный день настоятель соседней церкви, предложил настоятелю церкви в Тарасовке поменяться с ним вторым священником. Рокировка состоялась летом 1970 года, о. Александр покидал Тарасовку почти тайно. В Новой Деревне, куда о. Александр попал в эти дни, он будет служить до самой смерти, почти все время как второй священник. Пришлось ждать 1989 года, пока он не был назначен настоятелем.

В это время о. Александр с семьей обосновался в Семхозе, небольшой деревушке, в деревянном доме с садом и весьма привязался к нему. Двери этого дома были всегда широко открыты для друзей, прихожан и даже людей незнакомых, искавших с ним встречи. Достоевский писал, что каждый человек должен знать, что его где-то ждут. Ну что ж! Семхоз и был именно таким местом, где каждого ждали в любой момент.

"Если бы меня спросили, как чувствует себя душа, попавшая в рай, - рассказывает один из его друзей, - я ответил бы: точно, как в доме отца Александра. Ничего особенного, просто хорошо. Как никогда и нигде. Свободно. Светло. Тепло. Ничего лишнего. Волшебная гармония, надышенная хозяином, исходила из каждого уголка и предмета".

Но в основном он принимал людей у себя в приходе. В Семхоз более чем полтора часа езды от Москвы. Он пользовался там известным покоем, именно там он писал свои книги и поэтому часто повторял, что не смог бы написать все свои книги, если бы жил в Москве.

о. Александр с семьей

Все в этом доме было просто, но зато царил безукоризненный порядок. Для о. Александра даже за маленькими вещами лежит в основе привычка к творческой работе, присущей каждому христианину. Чтобы чем-то помочь жене, он не пренебрегал домашней работой, часто ходил за покупками. На нем лежал весь тяжелый домашний труд и огород. Он считал, что сегодня в жизни супружеской пары не должно быть обязанностей, лежащих только на жене, и умел готовить. Когда Натальи Федоровны почему-то не было дома, а у него случались посетители, он сам готовил им еду, смеясь, напевая, читая стихи.

Как во всех деревенских церквах, прихожанками новодеревенского храма были, главным образом, старые женщины. С приходом о. Александра, состав прихода обновился. Стали появляться новые лица: интеллигенция, молодежь, москвичи. Многие не знали, как нужно держать себя в храме, как креститься. Всегда находились бабушки, которые поучали молодежь за брюки у девушек, непокрытую голову и т.д. Однако терпением и добрым отношением и к тем и к другим о. Александр сумел добиться того, что обе группы приняли друг друга, несмотря на все различия.

Хотя отца Александра часто и называют священником интеллигенции, он отнюдь не пренебрегал простыми людьми: прихожанами из своей деревни и ее окрестностей. Сами они уважали его и верили в силу его молитвы. Он ходил по домам, бывал почти в каждой семье: причащал больных, соборовал умирающих, освящал дома. Его общительность и теплоту испытал на себе каждый.

Рядом с церковью находился деревянный домик, в котором у отца Александра был маленький кабинет, где стоял диван, чтобы он мог там спать. Чаще всего именно туда приходили к нему люди. Если бы только эти стены умели говорить! Сколько мужчин и женщин, не веривших уже ни во что, обрели там смысл жизни! Сколько тех, кто потерял надежду, ушли отсюда с новыми силами! Сколько их, пространно рассказывая о своем прошлом, впервые исповедали там свои грехи! Сколько тайно крестились и впервые осенили себя крестом, рукою тяжелой и напряженной, словно преодолевая какое-то физическое сопротивление!

Отец Александр не довольствовался тем, что принимал новых или будущих верующих в Новой Деревне. Тем, кто опасался быть замеченным в Новой Деревне, он назначал встречи на квартирах своих друзей. Часто он крестил и взрослых, и детей дома, поскольку крещение в церкви в то время привлекало внимание и сулило серьезные неприятности.

Дружеские встречи и беседы с людьми, ищущими смысл жизни, всегда были для отца Александра поводом для неформального урока основам веры. "Будучи священником, я стремился сплотить приход, сделать его общиной, а не сборищем случайных малознакомых людей. Старался, чтобы они помогали друг другу, молились вместе, вместе причащались", - писал отец Александр.

Всем, кто к нему обращался, он оказывал помощь, одновременно духовную, моральную и материальную. Если он кого-нибудь крестил, то в дальнейшем регулярно его исповедовал, причащал, крестил его детей, освящал квартиру; давал советы, как должно строить супружескую и семейную жизнь, отношения на работе, помогал в научных занятиях, находил адрес нужного врача, соединял людей, способных оказать другим ту или иную услугу; при случае помогал материально - делал это незаметно, например, положив деньги в книгу, лежащую на столе. Из своего толстого, всегда битком набитого портфеля, часто извлекал маленькие подарки, причем ему всегда удавалось найти как раз то, что вам было нужно. Это был еще один знак внимания, которое оказывалось каждому.

Летом многие его друзья снимали дачи вокруг Новой Деревни. Небольшая новодеревенская община с каждым днем укрепляла узы дружбы.

Поначалу это была просто группа людей. Отец Александр опирался на них, и особенно на свою мать, чтобы помочь новообращенным. К концу шестидесятых годов этот кружок уже не мог отвечать на запросы всех, кто проходил через руки отца Александра, ибо таких становилось все больше и больше. Тогда он стал создавать маленькие группы с тем, чтобы они собирались регулярно, как правило, раз в неделю. Все группы были ориентированы на общую молитву и взаимопомощь, однако каждая имела свое лицо. Одна специально предназначалась для катехизации готовящихся к крещению, в другой занимались богословием и историей Церкви и т.д.

Отец Александр придавал большое значение таинству крещения и считал, что к нему надо готовиться. Он говорил: "Подождите! Когда вы действительно будете готовы, я это почувствую и сам назначу дату крещения." Членам малых групп отец Александр рекомендовал исповедоваться и причащаться, по крайней мере, раз в месяц. Он принадлежал к числу тех, кто сегодня, в лоне Православной Церкви, ратовал за возврат к частому причащению. Перед исповедью о. Александр не довольствовался простым перечислением грехов и всегда произносил проповедь, помогая верующим разобраться в самих себе. Здесь проявлялись одновременно его талант как проповедника, опыт духовной жизни и чуткое отношение к состоянию души каждого прихожанина. Неслучайно поэтому многих в эти мгновения охватывало такое чувство, что слова, произнесенные отцом, направлены лично к ним.

Отец Александр также считал, что верующие не могут обходиться одной общей исповедью, но должны обязательно чередовать ее с исповедью индивидуальной, во время которой у священника с прихожанином может быть установлен истинный личный контакт, и очень на этом настаивал. Церковь, напоминал отец Александр, сравнивает духовника с врачом. Сам он был как раз таким врачом, терпеливым врачом, который сначала выслушает, ободрит, вселит большую надежду. Он лечил обильной любовью.

Отец Александр хотел каждого привести к тому, чтобы он сам принимал решения. Он ни хотел приказывать, настаивать. Он сравнивал свою роль с акушером, который всего лишь помогает матери произвести на свет ребенка. Он также постоянно напоминал, что молитва неотделима от христианской жизни, что вера питается молитвой. Он сочинил небольшое практическое руководство к молитве, отпечатал на машинке и давал читать своим духовным детям. "В античной мифологии рассказывается о гиганте Антее, он обретал силы, прикасаясь к земле, - говорил о. Александр, - мы, наоборот, чтобы обрести силы, должны на мгновение коснуться неба".

Все его друзья свидетельствуют о силе его молитвы. Нужно бы собрать свидетельства всех, кто утверждает, что был по его молитве исцелен. Все кто знал его, поражался запасу его сил. Он никогда никому не отказывал во встрече, причем к нему можно было прийти без предупреждения. И он все бросал, чтобы выслушать вас, если только не служил. Он обладал необычайно мощной работоспособностью, могучей памятью и редким умением сосредотачиваться. С детства он научился не терять времени даром. Как только находилась свободное место в электричке, он садился, доставал из своего портфеля картонную папку, клал на нее лист бумаги и начинал писать... Когда о. Александра однажды спросили, как ему удается все успевать, он показал глазами на икону и ответил с улыбкой: "А у меня договор. Я отдаю все, что имею и все свое время, и мне тоже по мере сил дается все успевать".

Объем деятельности отца Александра, конечно, нельзя измерить в цифрах, но если уж на то пошло, можно привести вот такие: в семидесятых годах насчитывались десятки групп и вокруг каждой из них, в ее орбите, часто еще десятки лиц. Отец крестил в среднем человек пятьдесят в месяц, в основном взрослых. Благодаря своей духовной открытости, энциклопедическим знаниям, любви к литературе, искусству, интересу к наукам - он был идеальным собеседником для интеллигентов, от вопросов которых никогда не отделывался общими фразами. Сколько известных людей: ученых, писателей, художников им было обращено к Евангелию?

Из всего этого отец Александр никоим образом не извлекал себе славы. Он совсем не был обращен на себя. Всегда оставался предельно смиренным, любил себя представлять как простого сельского священника. "Ну сделал то-то и то-то, - говорил он, - ну одной книгой больше. Что это в сравнении с безмерностью задач?"

8. Христианин в современном мире
Все, чему учил отец Александр, было сосредоточено на Иисусе Христе. Один из его духовных детей вспоминает: " Отец Александр мог бесконечно говорить о Христе как о близком человеке, всякий раз находя в нем новые живые черты".

Христианство, повторял он, это не сумма догматов и моральных заповедей, в первую очередь это сам Иисус Христос. "Заметьте, - сказал он в своей последней лекции, - Христос не оставил нам ни одной написанной строчки, не оставил скрижалей, не продиктовал Коран, не образовал ордена, но Он сказал ученикам: "Я с вами остаюсь во все дни до скончания века..." Весь глубочайший опыт христианства на этом строится".

"Истинное христианство, - говорил он, - это, если хотите, экспедиция. Экспедиция необычайно трудная и опасная. Принимая христианство, мы принимаем риск. Мы вовсе не получаем гарантированных душевных состояний". Он учил своих слушателей открывать присутствие Бога в мире. Все, что есть прекрасного и доброго в людях, все то хорошее, что они делают - все это от Бога, даже если они этого не подозревают. Мы никогда не должны отвергать добра, даже если его совершает неверующий. Напротив, мы должны этому радоваться.

Он не хотел, чтобы его духовные дети, из числа новообращенных, отрезали себя от жизни, душили бы свои стремления, переставали бы заниматься своей профессиональной или общественной деятельностью, что зачастую весьма соблазнительно. "Христианин в современном мире" - он считал, что в этих словах заключена целая программа.

С особым вниманием отец Александр относился к культуре. Среди его друзей и духовных детей насчитывалось немало людей из мира искусства. Он считал, что в подлинном творчестве человек реализует Божий дар.

Приглашая видеть все прекрасное и хорошее в мире, он отнюдь не смотрел на него сквозь розовые очки, он прекрасно знал, как много в мире зла.

Отец Александр призывал не смешивать Предание с "преданиями" и напоминал, что формы богослужения на протяжении веков менялись и что оставаться абсолютно неизменными они не могут. Он говорил, что традиция не должна стать самоцелью и не одобрял тех ортодоксов, для коих главная забота во время поста - составлять список продуктов, разрешенных и запрещенных.

Известно, что с приходом к власти коммунистов, Православная Церковь не смогла успешно завершить реформаторский труд, начатый в первые годы ХХ века, даже сама идея реформы надолго была скомпрометирована сговором между "обновленцами" и большевиками. Тем не менее, появление нового поколения верующих, без малейшей христианской культуры, в среде полностью лишенной христианской веры, вновь ставит очень остро вопрос о реформе, в первую очередь о богослужебной реформе. В частности, язык, которым пользуются на богослужениях, малопонятен. Это положение не могло удовлетворить отца Александра. И, тем не менее, он не позволял себе действовать "партизанскими" методами и брать на себя личную инициативу, не согласованную с предписаниями Церкви. К тому же он остерегался всяких перегибов и считал, что тут верный путь лежит где-то посередине.

Отец Александр был открыт по отношению к другим христианским конфессиям, в частности, к католицизму. Бесспорно, на его экуменические убеждения имели определенное влияние труды Соловьева. Он любил цитировать слова владыки Платона, митрополита Киевского, говорившего, что "наши земные перегородки до Бога не доходят". Разделение Церкви он объяснял причинами политическими и национальными, этнопсихологическими, культурными. "Я пришел к убеждению, что Церковь по существу едина, и что разделили христиан главным образом их ограниченность, узость и грехи". Отец Александр считал, что этот раздел будет преодолен в духе братской любви. "Если члены разных общин будут лучше знать друг друга, это со временем принесет добрые плоды".

Отец Александр был знаком с отцом Жаком Левом, который приезжал в Москву и с величайшими предосторожностями проводил на квартирах библейские семинары. Отец Александр знал, что отец Жак не думал об обращении людей в католичество. Наоборот, он поощрял новообращенных жить полной жизнью собственной православной традиции - неотъемлемого богатства единой Церкви. Кроме того, отец Александр встречался с французской монахиней сестрой Магдаленой, которая, следуя по пути Шарля де Фуко, основала Братство малых сестер Иисуса. Идеал жизни этой общины - годы безвестности, прожитые Иисусом в Назарете, в простой мастерской. Неся всем слово любви, сестра Магдалена странствовала по миру в грузовичке. Несколько раз была она в России. Отца Александра она встретила по пути. Надо упомянуть и об экуменической общине в Тезе, основанной протестантским пастором Роже Шютцем. Отец Александр лично проявил внимание к опыту Тезе - как в деле примирения христиан, так и по работе с молодежью.

Среди духовных детей отца Александра насчитывалось много евреев. В результате атеистического воспитания, религия больше не была обусловлена национальностью, как это было в прошлом. Так же, как и русские не рождались православными, так же слово еврей не являлось синонимом приверженца иудаизма. До революции крещеный еврей автоматически становился русским, теперь этого не было. Между тем многим крещенным евреям было не по себе в русском православии из-за частого смешения православия с русскостью, а также антисемитизма части духовенства. Некоторые находили выход в католичестве. Отец Александр, несомненно, как по своей общей ориентации, так и по происхождению был им ближе любого другого. Он в высшей степени любил свою Церковь, страну, русскую культуру, но в то же время он полностью признавал свою принадлежность к еврейскому народу и видел даже в этом "незаслуженный дар".

"Для христианина - еврея родство по плоти с пророками, девой Марией и самим Спасителем - великая честь и знак двойной ответственности" - говорил он. По его мнению, еврей-христианин не перестает быть евреем, но еще глубже начинает осознавать духовное призвание своего народа.

9. Книги
"Мы проповедуем Христа, вразумляя и уча каждого человека всей мудрости..."- говорил апостол Павел. Эта воля к наставлению была в центре служения отца Александра. Неутомимо наставлял в проповедях, бесчисленных беседах и разговорах со всяким, кто к нему приходил, и во время регулярных встреч со своими прихожанами. А главное, он продолжал свои устные наставления в письменном виде, и они были столь же изобильными. Книга была одной из форм его служения. "Книга, как стрела, пущенная из лука, - говорил он, - пока ты отдыхаешь, она работает за тебя." По правде говоря, отец Александр почти не отдыхал, но, тем не менее, послал много стрел, и стрелы эти продолжают его работу и по сей день.

Его целью было разрушить преграды, мешающие людям воспринимать Слово Божье. "В своих книгах я стараюсь помочь начинающим христианам, пытаясь раскрыть на современном языке основные аспекты евангельского жизнепонимания и учения".

Его первая книга, названная "Сын человеческий " - книга об Иисусе Христе, рождалась из бесед с неофитами, бесед, начатых сразу после его рукоположения. Писать эту книгу он начал еще в отроческие годы. Но теперь понял, что она необходима, поскольку для большей части его современников, лишенных всякой религиозной культуры, текст Евангелия слишком труден и без ключа к его пониманию недоступен. Отец Александр хотел рассказать сегодняшним людям о земной жизни Иисуса Христа так, чтобы они почувствовали себя ее свидетелями. Чтобы достичь этого, он опирался на все доступные данные истории, археологии, библейской критики, но всегда сохранял живой и доступный стиль для читателя как можно более широкого. Полный текст книги более десяти лет оставался в машинописной рукописи до тех пор, пока в 1966г. о. Александр не познакомился с Асей Дуровой, француженкой русского происхождения, которая работала в Москве. Ася тайно привозила в Союз книги, изданные за границей на русском языке благодаря трудам Ирины Посновой - еще одной русской эмигрантки, живущей в Бельгии.

Ирина Поснова основала в Брюсселе издательство "Жизнь с Богом", которое выпускало брошюры, соответствующие атеистическому менталитету русских, только что освобожденных из немецких лагерей, которые начинали задавать себе множество вопросов духовного содержания. В 1958 году она поняла, что отныне должна предназначать свои публикации для тех, кто живет в СССР. Не скрывая свою принадлежность к католичеству, издательство "Жизнь с Богом", тем не менее, старательно занималось публикацией книг, отвечавших нуждам православных.

При посредничестве Аси Дуровой, отец Александр стал получать книги из Брюсселя, а затем вступил в переписку с Ириной Посновой. Узнав о существовании его рукописи о Христе, она предложила ее напечатать. Решено было опубликовать ее под псевдонимом. И, наконец, в 1968 году "Сын Человеческий " увидел свет.

Позднее издательство "Жизнь с Богом" издавало книги, рекомендованные им или подготовленные под его наблюдением. Только среди людей, которых он лично знал, сотни получили благодаря брюссельскому издательству духовную пищу, а они в ней так нуждались, - скажут они потом. Один из его прихожан скажет с юмором об этом, в виде загадки:
"Вопрос: Где рождаются духовные дети?
- Ответ: "В капусте... Брюссельской."

Книга "Сын Человеческий" попала точно в цель. Для многих это и был тот самый ключ, открывший им смысл Евангелия. Следующая книга отца Александра, изданная тем же издательством в 1969 году, называлась "Небо на земле " и была посвящена православной литургии.

Тем временем он приступил к новому труду: большой истории религий человечества из шести томов под общим названием "В поисках Пути, Истины и Жизни ". Идеей этой он вдохновился у Владимира Соловьева. Когда Христос явился людям, они уже прошли долгий путь. Великие религии и античная мысль составили своего рода прелюдию к Новому Завету и подготовили мир к принятию Евангелия. Отец Александр видел сходство между духовными поисками своих современников и путем наших предков навстречу Богу. Он предлагает читателю непрерывную повесть духовной человеческой "эпопеи", на путях человечества к Истине, то идущего вперед, то отступающего, то сбившегося с пути и зашедшего в тупик, по образу народа израильского в его отношениях с Богом.

Отец Александр был убежден, что христианство делает лишь первые шаги, что Церковь еще только начинает свой путь, и что понадобится еще много времени, чтобы от евангельской закваски взошло все тесто.

В конце шестидесятых годов отец Александр завершил пять первых томов, и они появились в Брюсселе в начале семидесятых. В те же годы он составил путеводитель для чтения Ветхого Завета "Как читать Библию ", опубликованный в 1981 г.

Отец Александр придавал большое значение знанию Библии. Его историю религий следует читать в непосредственном сопоставлении с Библией. Над Библией он никогда не прекращал работать, в этой области был пионером в своей стране, введя современную библеистику.

Последний большой труд, на который у него еще хватило времени до своей смерти, был семитомный словарь по библиологии. Туда включены статьи о комментаторах Библии от Филона Александрийского до современных авторов, об основных школах и тенденциях толкований, о методах толкований, истории переводов и изданиях Библии и т.д. Он надеялся таким образом дать пособие, способное послужить обновлению библейской науки в России.

Отец Александр не забывал и детей, для них он приготовил иллюстрированный альбом "Откуда появилось все это? ", изданный в Италии. С помощью друзей он приготовил разные диафильмы и кассеты. Самый большой успех впал на долю диафильма "По следам Иисуса". Один француз его даже тиражировал в тысячах экземпляров для распространения по Советскому Союзу и многим этот диафильм открыл путь к Богу.

Отец Александр очень любил кино. Он часто, смеясь, повторял своей жене, что в нем погиб крупный кинематографист. Он планировал сделать фильм по Библии, одновременно документальный и художественный.

10. Начало 80-х
Отец Александр старался не совершать неосторожных поступков, которые могли бы скомпрометировать его духовных детей и поставить под вопрос его пастырскую деятельность. Однако, какие бы предосторожности он ни принимал, все равно это не могло избавить его от внимания полицейского аппарата. В 1964г. он едва избежал тюрьмы. Он всегда был под наблюдением. Через определенные промежутки времени КГБ находил предлог ограничивать его активность, хотя, вероятно, они не знали истинного ее размаха. В церковной среде на него тоже косо поглядывали. Его талант способен был вызывать зависть. На протяжении всего своего служения отец Александр получал угрожающие анонимные письма. На него регулярно писали доносы.

Однако, несмотря на ответственность перед столькими жизнями, которую он нес, на угрозы КГБ, на неприятности, о. Александр всегда оставался невозмутимо радостным. Один из его друзей, говоря о нем, вспоминал размышления Ницше, который находил, что христиане не убедительны самим своим видом. Глядя на них, отнюдь не возникает впечатление, что Христос действительно искупил и освободил их. Ну что ж! - продолжал друг, - сказать это об отце Александре он бы не смог. Нет, его христианство не было унылым. Он даже хотел написать этюд о юморе Христа. Своей веселостью он был обязан не только характеру. Хотя в детстве он, говорят, был подвержен приступам меланхолии. Его веселость являлась результатом его работы над собой, она питалась глубокой верой, личными отношениями с Иисусом Христом и заставляла его забывать, в каких условиях он осуществляет свое служение.

"Казалось, в могучей музыке его жизни, - рассказывает один врач, с которым он подружился, - нет никакого самоусилия, никакого преодоления. Но так не было... Мало кто знал, что физическое его здоровье было далеко не идеальным. При врачебном осмотре непонятно было, на чем он держится. Неистощимость его только казалась телесной, земной. Это был иноприродный заряд".

Годы, последовавшие за смертью Брежнева, начались с повсеместного закручивания гаек. Ю. Андропов был в этих вопросах большим специалистом. Он решил урегулировать проблемы страны крутыми мерами. Был усилен репрессивный арсенал. Над отцом Александром также сгустились тучи. В 1983 году был арестован один из его бывших духовных детей, которые в зловещей Лефортовской тюрьме не выдержал и скомпрометировал многих близких отца Александра и его самого.

После допроса

Отца стали вызывать на ежедневные допросы, куда он отправлялся как на работу. В Новой Деревне и в Семхозе несколько раз производились обыски. Отец вынужден был прекратить всякую деятельность. Вот тогда он и впрягся в энциклопедию - словарь по библиологии. Среди близких многие спрашивали себя, не следует ли ему покинуть страну. Но он никогда не одобрял тех, кого соблазняла эмиграция. Он глубоко верил в Провидение. У него здесь духовные дети и он не может их бросить!

В конце концов, отец Александр отправил объяснительные письма, одно - церковным иерархам, второе - в Совет по делам религий.

11. Начало перемен
В марте 1985 года во главе коммунистической партии встал М.С. Горбачев. Поначалу казалось, он хотел оздоровить страну путем усиления дисциплины. Однако в области религии внутренняя политика оставалась прежней. Так, в сентябре 1986 года "Правда" посвятила передовую статью усилению атеистической пропаганды, как она это делала ежегодно.

Для отца Александра испытания не кончились. В 1984 году был арестован еще один из бывших его духовных детей. На суде он вел себя очень мужественно, и только в лагере не устоял. В начале 1986 года он появился на экранах телевидения с бритой головой и признал, что занимался "политической деятельностью криминальной в плане гражданском и вредной для Церкви". Но прежде он послал отцу длинное письмо, явно вдохновленное людьми в погонах, в котором изобличал организацию малых групп и использование кассет для катехизации как противоречащее учению Церкви. Вслед за этим, в апреле 1986 года газета "Труд" напечатала большую статью с обвинениями в адрес нескольких православных: Александра Огородникова, о. Глеба Якунина и о. И. Мейендорфа - ректора православной духовной семинарии в Нью-Йорке. Не обошли в ней вниманием и отца Александра.

А между тем, вся эта морока подходила к концу. И что бы ни думали сегодня о позиции православного епископата в его отношениях с властями, отец Александр был благодарен за поддержку, которую нашел в лице своего епископа, владыки Ювеналия, митрополита Крутицкого и Коломенского, управляющего приходами Московской области.

В это время, 26 апреля 1986 года произошла Чернобыльская катастрофа, открывшая правящим кругам глаза на состояние разрухи в стране. В декабре того же года в тюрьме умер известный диссидент Анатолий Марченко. До него, уже после прихода Горбачева к власти, погибли шесть человек. Это последнее событие имело огромный резонанс повсюду и отметило конец постбрежневской зимы. Неделю спустя после смерти Марченко, академику А.Д. Сахарову, находившемуся под надзором в Горьком, позвонил Горбачев. Их разговор положил начало освобождению первых политических заключенных. Однако пришлось ждать конца 1987 года, чтобы советские власти сделали первый шаг в сторону Православной Церкви. Было объявлено о возвращении двух монастырей, один из них - Оптина пустынь.

Изменение советской политики по отношению к религии началось в 1988г., когда Православная Церковь праздновала тысячелетие Крещения Руси.

Для отца Александра это означало выход из туннеля. Ему впервые в жизни разрешили выехать за границу, в Польшу, по приглашению православных друзей.

Свою первую публичную лекцию он прочитал в Доме культуры Московского института стали и сплавов 11 мая 1988г. на тему тысячелетия Крещения Руси. После лекции он ответил на целую серию вопросов о ходе торжеств, канонизации святых, об устройстве Православной Церкви, о ее месте в обществе.
Невиданное дело! Священник обращается к залу, полному студентов и преподавателей, в государственном учреждении!

В это время все чаще стали появляться на экранах телевизоров храмы и фрагменты богослужения. Вскоре стали приглашать духовенство для участия в передачах там, где говорилось о "духовности".

Летом 1988г. один из друзей отца Александра спросил его, что он думает о перестройке: он ответил, что оценивает ее весьма позитивно, т.к. пока охотники охотятся друг на друга, зайчик может попрыгать на свободе.

Осень отец Александр начал цикл лекций в одном из клубов Москвы, на Красной Пресне, на тему: "Христианство, история, культура", а 19 октября состоялось событие еще более неслыханное: его пригласили в столичную школу N67 для беседы со школьниками. Даже "Известия" сообщили об этом. Отныне ритм его публичных выступлений непрерывно возрастал. За два год он прочитал примерно двести лекций, среди них много циклов, посвященных Библии, истории Церкви, мировым религиям в жизни человечества, русским религиозным мыслителям, комментариям к Символу Веры.

Выступал он обычно в черной рясе с наперсным крестом на груди. Испытания густо осеребрили его волосы и бороду, но лицо оставалось молодым и было необычайно прекрасным, с печатью нежности. В его черных сверкающих глазах одновременно читались доброта и ум. Говорил он - а голос у него был мягкий - без каких-либо записок или бумажек, передвигаясь по маленьким залам или по сцене с микрофоном в руке. Лицо его было удивительно выразительным, все время в движении, порою серьезное, порою - озаренное улыбкой, а улыбка - то нежная, то шутливая, то очаровательная. Он словно вел со слушателями диалог, таков был всегда его тон. На вопросы, которые писали на бумажках и передавали по рядам, он отвечал досконально, даже если времени было мало. Когда ему задавали личный вопрос, он умел найти особый личный ответ. Вот как свидетельствует об этом одна журналистка: "В тот вечер вопросы слушатели задавали сами, выходя один за другим на сцену. Вышла худенькая женщина и начала рассказывать о тех бедах, которые довелось ей испытать. Отец Александр начинает ей отвечать, и я не слышу ни одного его слова. Каким чудом, какой акустической загадкой объяснить: то, что произносит священник, понимает только один человек. Тот, к которому обращена его речь".

Однажды отец Александр провел цикл лекций по истории религии в Доме культуры завода "Серп и Молот", и как-то выступил на сцене, где из конца в конец был протянут плакат с лозунгом: "Дело Ленина будет жить в веках!". Дважды отец Александр участвовал в диспутах с атеистическими пропагандистами, но они были столь бесцветны, ничтожны и нелепы, что больше никто не рискнул повторить этот опыт. В 1989 - 1990 гг. было напечатано около тридцати статей в самых разных видах прессы, включая журналы с большими тиражами.

И все-таки при жизни ни одна из его книг не была издана в России.

Некоторые недоуменно спрашивали себя, почему этого священника приглашают выступать повсюду, почему он стал так популярен? В прошлом о. Александр много раз повторял слова отца Сергия Желудкова: "Самый трудный момент настанет для Церкви, когда нам все разрешат. Тогда нам станет стыдно, потому что мы не будем готовы "свидетельствовать". Мы к этому плохо готовимся. "Когда у нас будет что сказать, Бог даст нам трибуну и даже телевидение, - сказал он однажды. Но он как раз был готов. "Нужно спешить! - повторял он, когда видел по телевизору голубые купола, золотые ризы, хоругви, духовенство, произносящее елейные фразы, напыщенные и риторические, из ХIХ века - нести людям подлинное слово Христа, а не какой-то эрзац для бедных. Конечно, спасибо за это. Кто бы мог подумать, что мы доживем до такого... И все же, это вряд ли имеет отношение к религии. Государство растерялось. Хочет при помощи Церкви установить хоть какие-то моральные нормы.

Тем временем зигзагообразно шла перестройка. Весной 1989 г. был избран новый Парламент Советского Союза, первая сессия которого прошла очень бурно. Некоторые депутаты открыто обвиняли коммунистическую систему. Однако в вопросах религии власть колебалась. Закон о свободе совести будет принят лишь в октябре 1990.

На Пасху архиепископ Парижский кардинал Люстиже был с официальным визитом в СССР. По дороге в Троице-Сергиеву Лавру он настоял, чтобы остановились в Новой Деревне, и сам смог поговорить глазу на глаз с отцом Александром.

"Встретившись с отцом Александром, - вспоминает кардинал, - с первых мгновений я почувствовал, будто знал его всегда как брата, как друга и понял, что отныне он мне станет близким навсегда. А между тем, мы разговаривали всего лишь минут десять. У меня создалось впечатление, что его жизнь больше чем моя насыщена Евангелием. Как милость Божью рассматриваю я эту необычную, короткую встречу - она является предчувствием в настоящем времени уже присутствующей полноты времен, кои грядут."

В конце октября 1989 г. отец Александр провел несколько дней у своей дочери, она с недавних пор жила в Италии. Там он побывал в Риме на похоронах малой сестры Иисуса - Магдалены.

В декабре 1989г. смерть Сахарова погрузила страну в траур, толпы людей пришли его провожать. В январе 1990 г. танки вошли в Баку, началось осадное положение. Затем - вновь рывок в сторону демократии, прошли внушительные демонстрации в Москве и других больших городах. Митрополит Ювеналий как-то спросил отца Александра, почему он, человек известный и популярный, не выставил своей кандидатуры на выборах в республиканские и местные Советы. "Владыка! - ответил он ему, - когда нам заниматься политикой? Сегодня мы имеем возможность день и ночь проповедовать Слово Божье, и я полностью отдал себя этому".

В мае скончался Патриарх Пимен. Был созван Собор, на котором тайным голосованием патриархом был избран митрополит Ленинградский Алексий. В интервью, данном испанской журналистке за четыре дня до смерти, отец Александр, обрисовав в общих чертах, без всякой снисходительности, картину состояния Православной Церкви, опять подчеркнул, что иной альтернативы нет, как оставаться в недрах Московской патриархии. Накануне смерти он говорил одной своей духовной дочери: "Никому не верьте, кто будет говорить, что наша Церковь не свята. О том, что Церкви конец, сокрушались еще в IV веке. Церковь жива не нами, а Господом нашим Иисусом Христом. А Он всегда здесь с нами в Своей Церкви. Здесь - продолжение воплощения Иисуса Христа в истории, здесь Его Царство".

Весной и летом 1990 года для отца Александра настал период напряженнейшей деятельности. С самого начала года он принимал участие вместе с другими православными, католиками и протестантами в создании Российского Библейского Общества. Позднее он взялся за основание Православного Университета с вечерней формой занятий. Также он создал общество "Культурное возрождение", преследующее одновременно и образовательную, и гуманитарную цели. Это общество устраивало конференции, разные встречи. Группа прихожан из Новой Деревни взяла на себя опеку над тяжелобольными детьми в Детской Республиканской клинической больнице в Москве. Сам отец Александр бывал в этой больнице, беседовал с детьми, утешал родителей.

В Новой Деревне, где он, наконец, был назначен настоятелем, он приступил к строительству здания, которое согласно его оригинальному плану, должно было одновременно служить и крестильней, и залом для разных приходских дел. И, наконец, для обучения катехизису деревенских детей, он открыл "воскресную школу".

По случаю Пасхи 1990 года баптисты собрались в огромном олимпийском стадионе столицы. Патриархия от участия уклонилась, но отец Александр вызов принял. Он предстал перед множеством людей в белой рясе и говорил о Тайной Вечере Христа и о последней беседе с апостолами накануне его страстей.

Одна журналистка даже провела с ним целую серию религиозных передач для детей на радио. Он принял участие в нескольких телевизионных передачах, а незадолго до гибели ему предложили вести еженедельные передачи по одному из каналов. Записать успели только четыре, их должны были пускать в начале учебного года. А после его смерти обнаружили, что ленты размагничены.

В мае отец Александр снова за границей - в Германии, куда его пригласили для участия в нескольких конгрессах. Оттуда он ненадолго заехал в Брюссель, чтобы впервые лично встретиться с Ириной Посновой.

Некоторые из друзей и духовных детей отца Александра считали, что он чересчур много взял на себя, и боялись, чтобы он не исчерпал свои физические силы. Но он-то почувствовал, наконец, возможность отдавать себя в полную меру своих сил.

"Не так просто, - писал он одному другу, - понять того, кто десятилетиями был посажен на короткую цепь (я не ропщу - и на этой цепи Бог давал возможность что-то сделать.)"

"Я всегда таким образом систематически общался с людьми. Изменилось лишь количественное соотношение. Я не готовлюсь специально, говорю, что Бог на душу положит".

"А теперь, подобно сеятелю из притчи, я получил уникальную возможность разбрасывать семена. Да, большая часть их упадет на каменистую почву, всходов не будет... Но если после моего выступления пробудится хоть несколько человек, пусть даже один, разве это мало? Знаете, такое ощущение, что вскоре все кончится, по крайней мере для меня..."

12. 9 сентября
Как обычно в воскресенье, 9 сентября 1990 года отец Александр встал очень рано и отправился совершать Литургию в маленькую деревенскую церковь, в тридцати километрах от дома. С вечным портфелем в руке он толкнул калитку сада и направился, как обычно, быстрым шагом к железнодорожной станции, чтобы сесть в пригородный поезд, идущий к Москве. В утреннем тумане он шел узкой дорогой среди деревьев. Впереди был долгий день - исповедь, литургия, крестины, отпевание. Несомненно, он будет занят всю первую половину дня. Затем ему нужно будет, торопясь, продолжить путь в сторону Москвы, чтобы прочесть вторую часть лекции о христианстве в Доме культуры на Волхонке.

Последнее время он казался встревоженным, что для него было как-то вовсе необычно. Он очень любил природу, и несколько минут дороги вдоль леса, где под первыми лучами солнца играли осенние краски, бесспорно должны были придавать ему сил. В этом пейзаже не было ничего необычного и, тем не менее, он был особенным. В нескольких километрах отсюда возвышалась Троице-Сергиева Лавра. Преподобный Сергий Радонежский родился в деревне неподалеку отсюда и ходил по той самой дороге, по которой шел теперь отец Александр...

Чуть позже, его жена, остававшаяся дома, открыв окно, услышала стоны: бросившись в сад, она увидела за калиткой лежащего в кровавой луже мужчину. Вернулась, срочно вызвала скорую помощь, затем милицию. Когда вышла вновь, машина скорой помощи была уже тут.

Почему вы ничего не делаете? - спросила она врачей. Наконец подошла. Было много крови. Она все не осмеливалась посмотреть на убитого. Она спросила сама себя: "А мой муж? Он благополучно добрался до храма?"

Кто-то сказал: "Он в черной шляпе был?"

Нашли шляпу с большим острым надрезом. Позже явились свидетели, они видели отца Александра: он возвращался назад, шел к дому, истекая кровью. Широкая рана на затылке была явно от удара топором.

Обстоятельства преступления, точность, с которой был нанесен удар, заставляют думать, что это убийство было тщательно подготовлено и совершено профессионалами.

В момент, когда был убит отец Александр, топот сапог уже раздавался в Москве, и механизм, который должен был привести к путчу 1991 года, как раз начинал действовать. Принимая во внимание, что чины старого коммунистического аппарата часто использовали шовинизм, притом самый агрессивный, в попытках сохранить или реставрировать свою власть, и что первыми группами русских ультранационалистов, появившимися в 1987-1988 годах, по большей части явно манипулировали органы КГБ, разумно предположить, что именно они разыграли эту карту. Впрочем, существует несколько версий убийства о. Александра.

Советская пресса широко отозвалась на смерть отца Александра. Три дня спустя, газета "Известия" воздала должное его памяти. Автору статьи стали угрожать по телефону. Позвонила женщина, спросила с раздражением: "Что же это его Бог ему не помог?" Знала ли она, что эти самые слова были произнесены две тысячи лет назад у подножия креста: "Уповал на Бога, пусть теперь избавит Его, если Он угоден ему".

Мысль о смерти была близка отцу Александру. Он часто напоминал, что мы лишь путники в этом мире, "пришли из тайны, чтобы возвратиться в тайну". Это не должно нас ужасать, и напротив, через это нам следует осознать значение жизни. "Память о том, что за нами придут, должна быть ободряющей, укрепляющей нас, не дающей нам расслабиться, впасть в уныние, безделие, мелочность, ничтожество". С тех пор, как он смог действовать открыть, казалось, он спешил. Многие из его друзей думают, что у него было предчувствие смерти. Он все чаще и чаще возвращался к мысли о хрупкости жизни. "Мы всегда на грани смерти... Вы сами знаете, как мало надо человеку, чтобы нитка его жизни оборвалась".

В воскресенье, за неделю до убийства, он торжественно открыл воскресную школу при своем приходе для деревенской детворы. Какое событие! Урок катехизиса - и совершенно легальный в Советском Союзе! Можно представить себе его радость, он так мечтал об этом. И, тем не менее, в этот день, по настоящему праздничный, к удивлению всех присутствующих начал так: "Дорогие дети! Вам известно, что однажды вы умрете..."

Однажды, когда он пытался поймать такси, а человек, сопровождавший его, стал волноваться, что приходится долго ждать, он сказал: "Мне то нужен катафалк, а не такси..."

На службе в среду он прямо сказал: "Во вторник у нас будет праздник... смерть...." Ему подсказывают: "Усекновение главы Иоанна Предтечи", - а он: "...да... смерть... Иоанна Крестителя".

Только после трагедии вся страна открыла для себя отца Александра и смогла оценить его значение: оценили все, вплоть до высших политических сфер. Президент СССР Михаил Горбачев выразил "горячее сожаление", Борис Ельцин просил Верховный Совет России помянуть минутой молчания память отца Александра и прислал венок на могилу. Тайна этой смерти была подчеркнута Патриархом Алексием в его письме после убийства отца Алесандра , а также в сказанном Митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием

Александр Мень был и остается неоднозначной фигурой в истории православной церкви.

Многие упрекают его в чрезмерном расположении к мистике и в отступлении от православных канонов.

Тайна его гибели до сих пор не раскрыта. Но его вклад в популяризацию христианства нельзя недооценивать.

Биография

Один из самых известных православных священников появился на свет 22 января 1935 года в еврейской семье. Его отец относился к религии терпимо, но сам не признавал существование Бога. Мать, напротив, была верующей женщиной.

По семейным преданиям, ее бабушку исцелил от тяжелой болезни святой Иоанн Кронштадтский. Когда ребенку исполнилось полгода, мать тайно крестилась вместе с ним. Мальчик был необыкновенно одарен, хотя и не стал отличником в школе. Зато уже в тринадцать лет читал труды Канта и Владимира Соловьева, а с семнадцати - отцов церкви.

Он увлекался биологией и мечтал посвятить жизнь науке. Мечты не сбылись: отец был репрессирован, и сыну врага народа был закрыт путь к успешной карьере. Мень был принят в Московский пушно-меховой институт, где встретил свою будущую жену Наталию Григоренко. Он продолжал изучать христианство и всегда носил с собой Библию.

За несколько месяцев до выпуска его отчислили за религиозные убеждения. С этого момента начался миссионерский путь отца Александра. Вскоре он был рукоположен в диаконы и отправился в свой первый приход.

Миссионерская деятельность

Семейство Мень всегда было открыто для общения с людьми разных религиозных убеждений и конфессий. Многие представители советской интеллигенции бывали у них в гостях. Сочетание образованности, простоты, дружелюбия и внимательности к окружающим сделали отца Александра одним из популярнейших проповедников своего времени. Мень видел людей насквозь и понимал, на каком языке нужно с ними говорить.

В последние несколько лет жизни он выступал с лекциями при огромной аудитории более двухсот раз. Тех, кто интересовался православием, но боялся приходить в церковь, он принимал дома у себя или друзей. Публикации о нем часто появлялись в советских СМИ. Светская власть не одобряла деятельность священника, ведь он приводил к вере все больше новых людей. Церковь же обвиняла его в ереси и увлечении оккультными науками и католицизмом.

Книги

До середины 1980 годов работы Александра Меня издавались только за рубежом под псевдонимами, которые придумывали издатели. Его можно считать одним из родоначальников религиозного самиздата. Священник был убежден, что изучение культуры и истории помогает находить общий язык с образованными людьми, которые в советское время начали тянуться к христианству.

Самые значимые книги:

• В поисках Пути, Истины и Жизни
• Сын Человеческий
• Откуда явилось всё это?
• Таинство, слово, образ
• Как читать Библию?

Кроме них было издано множество сборников миссионерских бесед и лекций, а также Библиографический словарь. Почти все книги переведены на иностранные языки.

• Мень не участвовал в правозащитной деятельности, но был духовным отцом некоторых советских диссидентов;
• был основателем журнала «Мир Библии», Общедоступного Православного Университета и Российского библейского общества;
• во время работы над книгой о вере и науке ходил на богослужения к католикам, протестантам и иудаистам;
• на месте убийства отца Александра в Сергиевом Посаде возведен храм преподобного Сергия Радонежского.

Просмотры: 3 688

В этой рубрике рассказывалось о разных личностях. И всегда хочется затронуть историю не похожую на предыдущую, и чтобы она была ближе к нашему времени. Так зародилась идея узнать биографию Александра Меня. Для меня каждая история открытие. Углубляешься в разные источники и всегда хочется понять человека, о чем думал, что было мотивом сердца. Так Александр Мень первоначально стал для меня глубоко мыслящим православным священником, но позже, грамотным, образованным и мудрым проповедником истины, слова которого и сейчас заставляют задуматься над Божьей мудростью и взглянуть на привычные слова, с другой стороны.

Три основных вопроса помогут выделить основные взгляды Александра Меня:

1) Плод при жизни

2) Плод после жизни

3) Личная жизнь/ внутренняя гармония.

Семья Александра Меня

Жизненная история будущего священника Александра Меня началась 22 января 1935 года в Москве в еврейской семье. Отец Вольф Герш-Лейбович (Владимир Георгиевич) Мень учился в еврейской школе и мог читать древние писания на иврите, но не был религиозен. Работал инженером в Орехово-Зуеве. Мама Елена Семёновна Мень (в девичестве Цуперфейн) родилась в Берне, с детства она тянулась к христианству, изучала православье в частной гимназии Харькова.

Александр был любимым сыном, которого окружали заботой с первых дней как мама, так и тетя Вера Яковлевна. Мама воспитывала сына на духовном основании. Она с ранних лет знала, что страх Божий это боязнь огорчить Бога. В те времена было закрыто больше 95 % церквей. Церковь ставала тайной, катакомбной. Но в 6 лет Александр был тайно крещен сам и его мать священником Катакомбной церкви отцом Серафимом, он же и стал первым духовным наставником молодого Александра. Еще ребенком Александр Мень впитывал в себя учение и относился очень богобоязненно к исповеди у отца Серафима. «Я чувствовал себя с дедушкой так, как будто я был на небе у Бога, и в то же время он говорил со мной так просто, как мы между собой разговариваем» – так Мень говорил о беседах с духовным наставником. В это время НКВД арестовали его отца Владимира Георгиевича по ложным обвинениям и после года заключения выслали на Урал, где он и работал до конца своих дней.

Интересы Александра Меня

Когда Александру было 7 лет началась Великая Отечественная война. Это было тяжелое время, семье приходилось много переезжать с места на место чтобы защитится. В то время семья жила в коммунальной квартире и уже здесь Александр проявлял свою индивидуальность. Он вел себя иначе, не так как другие дети, ложился сам спасть в 9 вечера чтобы утром проснутся пораньше и прочитать отобранную книгу. Удивительно, но в 6 лет он написал свою первую книгу, которая уместилась на нескольких тетрадках с собственными иллюстрациями. Александр Мень старательно излагал на страницах своей первой книги личное понимание Евангелия, не свойственное его возрасту. Он старался донести суть простыми словами сверстникам, которые возможно ничего не знали о Христе.

Учеба Александра Меня

После прочтения Библии в 12 лет Александр Мень принял решение стать священником. Произошла его личная встреча со Христом, все прежние планы трудится в науке забылись. Его благословила наставница, матушка Мария. После чего Александр направился к духовную семинарию, где получил отказ так как не был совершеннолетним. Это не остановила Меня, он продолжал сам заниматься своим развитием. В 13 лет прочитал Канта, а в 15 лет прочел книгу Владимира Соловьева (одного из первых русских религиозных мыслителей) найденную на барахолке. Соловьев открыл новый взгляд, он указывал, что в центре всего динамизм, который соединяет природу человека и Бога. Заходя к профессору-химику Николаю Пестову, Александр увидел фото Терезы из Лизье, Пестов узнал католичество и общался с баптистами, так он познакомил Меня с западным христианством. Чтобы понять Библию лучше, Александр Мень изучал Древний Восток. В это время уже сам читал и пел в хоре церкви.

Со школьным временем у Александра Меня были связаны не совсем приятные воспоминания. Он был активным участником в жизни класса (создание стенгазет, проявлял интерес к поэзии, музыке и живописи (даже рисовал иконы)). Он учился вместе с будущими знаменитостями: поэтом Андреем Вознесенским, режиссером Андреем Тарковским, Александром Борисовым, который в последствии общаясь с Менем принял духовный сан.

Уже во времена войны Сталин поменял отношение к церкви, было разрешено проводить служения, в Москве восстановили духовную академию и семинарию. Православную церковь держали в определенных рамках, но возрождение духовности началось. Многие могли слышать проповеди. Прихожане отцов Мечевых собирались на квартире, чтобы послушать лекции по культуре и религии и вместе читать Новый Завет. Алик, как называли Александра Меня, присутствовал на таких встречах и обогащался как интеллектуально, так и впитывал пример единства и стойкости верующих. Александр, принял слова свой тети за правило: то что не успел в детстве – не наверстать. Она учила его, что нельзя откладывать, а нужно ставить серьезные задачи и стараться решить их как можно раньше.

Студенческие годы Александра Меня

Из-за своей национальности Меню сложно было поступить в университет. В 1953 г. он поступает в пушно-меховой институт в Балашихе. Александр в свою очередь самостоятельно изучает программу духовной семинарии. В институте Александр выбрал себе как духовного идеала отца Николая Голубцова. Тот был демократичным и общительным, умеющим вести беседу с неверующими. С переводом института в Иркутск, Александр Мень тоже переезжает в Сибирь. Он планирует поступление в духовную семинарию и прислуживает в архиерейском соборе. Друзья Александра понимающе воспринимали взгляды Меня. Александр смог через дружбу, общение и активное участие в жизни группы донести свои христианские взгляды за три года до всех и студенты это воспринимали нормально.

Студенческое время не было легким. Проживал Александр Мень с Глебом Якуниным в очень маленькой квартире. В дальнейшем Глеб стал борцом за религиозную свободу. В 1956 г. Александр нашел себе спутницу жизни в институте – студентку Григоренко Наталью, с которой и прожил всю жизнь, ощущая поддержку в сложные дни.

Уже начиналась десталинизация при правлении Хрущева, миллионы человек были освобождены с ГУЛАГа, цензура перестала быть жёсткой. Но для церкви оттепель не была долгой, в 1958 г. По заявлению Хрущева через 20 лет религии уже не должно быть. Коммунистическая партия поставила в управление церковью своих сотрудников, а священников обязывала только вести служение.

Позиция веры была изначально непоколебимой у Александра Меня. Ему было необходимо дать ответ при сдаче экзамена по марксизму-ленинизму, на вопрос: «вы верующий?». Александр дал утвердительный ответ. Экзаменатор, сказал, что Мень не может быть допущен до сдачи и не смотря на знание материала, даже не стал слушать, поставил «неудовлетворительно» и за это Меня исключили из института. Такой поворот событий стал неожиданностью, так как Мень собирался проработать еще несколько лет до принятия сана, но принял вызов.

Начало служения Александра Меня

Спустя месяц, 1 июня 1958 г. Александра Меня рукоположил о. Николай Голубцов в диаконы и направил на станцию Одинцово под Москвой. Там он, жена и годовалая дочь поселились в ветхом доме и жили на незначительные деньги. Население не было религиозным в той местности, еще сохранился страх, настоятелем церкви вообще был бухгалтер. Мень здесь вел серию бесед о жизни Христа, а сам заочно учился в Ленинградской духовной семинарии. Через год стал священником и был переведен в Алабино под Москвой, сначала стал вторым священником и через год стал настоятелем храма. В семье Меня уже появился сын. Семья жила не в лучших условиях, храм был в очень плачевном состоянии, живопись требовала реставрации. И в этой ситуации Мень сделал невозможное, используя свое умение договариваться – он получил согласие исполкома на восстановление церкви, хотя государство все еще плохо относилось к религии.

Александр Мень стал широко известен, приезжали послушать его субботние беседы не только с Москвы, но даже из-за границы. Он объяснял символ веры, смысл главных молитв и литургии. Это привело к тому что его стали записывать на пленку, а рукописи его проповедей передавали из рук в руки. Мень приобрел популярность, к нему тянулось все больше и больше людей, часть из них оставались друзьями на всю жизнь. Был организован кружок активных христиан – молодых священников Москвы. Их желание было чтобы церковь обновилась. Собираясь, группа занималась самообучением в богословской сфере и пытались решить проблемы, которые существовали в служении. Так произошло что два участника кружка написали письма в 1965 г. патриарху Алексею I и председателю Президиума Верховного Совета СССР чем навлекли на Александра Меня недовольство правительства, потому, что авторство писем приписали Меню. В письмах говорилось о вмешательстве государства в дела церкви. Это вызвало отклик у многих и даже за границей. Сам Мень видел свою задачу в другом отвечать на духовные запросы, которые есть в обществе.

Интересно, что Мень даже когда имел известность и его узнавали в общественных местах, не переставал учиться. Он имел опыт и фундаментальные знания, умел привлечь и удерживать внимание слушателей, и все же создавал планы проповедей.

Противостояние власти

В 1964г. Александру Меню, Уполномоченный Совет по делам Православной церкви приказал оставить Алабино, где он жил. Мень переехал сначала в Тарасовку и позже поменялся и переселился в Семхоз. Жил он просто, но всегда принимал в своем доме всех желающих, и все говорили, что в доме всегда ощущались мир и покой. Думаю, это и есть присутствие Божьей любви. Мень старался не вступать в конфронтацию и вести свое служение скромно, а ему порядка 20 лет не пересматривали условия оплаты. Для Александра Меня было важно общаться с молодежью, которая оставляла иллюзии относительно коммунистической власти и направлять их ко Христу, отвечать на вопросы. Это все не нравилось настоятелю, и он донес в КГБ на Меня. Александр хотел перевестись, но прихожане не отпускали его еще год.

Взгляды Александра Меня

Кажется, вся жизнь Александра Меня пропитана целью служить Богу, а в этом и есть любовь к людям, не по форме, а от всего сердца. Сам Мень трудился и руками, дома он выполнял физическую работу, обрабатывал огород. Он не разделял обязанности в семье на мужские и женские, если жены Натальи Федоровны не было дома, сам готовил еду для гостей, смеясь, напевая и читая стихи. В его доме было просто и царил безукоризненный порядок. В деревне каждый знал Меня, он заходил в дома, причащал, соборовал, освящал дома. Он имел небольшой дом возле церкви, где на диване можно было поспать, там же принять крещение, втайне, иначе могли быть неприятности. Он служил не только интеллигентам, но и простым людям. Его уважали и верили в силу его молитвы. То, что Мень старался помочь каждому и не взять ни рубля уже говорит о принципах и большой любви к людям. Мень помогал всем, кто просил. Он выезжал, к тем, кто боялся ехать к ему. Он помогал как духовно, морально и даже материально, сам незаметно оставлял деньги хозяевам. Помогал просто услугой, найти врача, свести нужных людей, или советом мужу и жене. Находил нужные подарочки в своем набитом портфеле. В его кабинет приходили разуверившиеся люди, неверующие и мы даже не знаем сколько там обрели веру, надежду, смысл жизни.

Он сравнивал церковь с врачом и сам исполнял эту роль, выслушивал, ободрял, вселял надежду, лечил любовью. Много было свидетельств о силе его молитвы (исцеление в том числе). Все друзья знали об этой силе. Уже в 70х годах были десятки групп и от них еще десятки ответвлений, которые собирались для общения. Он общался со многими учеными, писателями, художниками и только Бог знает сколько из них обратились к вере. Александр всегда оставался скромным, назывался просто сельским священником и оценивал свой труд небольшим по сравнению с глобальными задачами.

Он не призывал уйти из мира, но призывал дальше трудиться, ценил искусство и считал, что в нем проявляется Бог. Он говорил, что традиция не должна быть самоцелью. Он не разделял христианскую церковь на конфессии, придерживался слов владыки Платона, что наши земные перегородки до Бога не доходят. Он встречался с католиками, были у него обращенные евреи и всегда основной целью было обретение веры, не навязывание, а самостоятельное решение человека.

Личность Александра Меня

Александр Мень действительно обладал способностью находить общий язык со всеми и это были не только верующие, но даже работники исполкомов, которые были атеистами. Когда просили отпеть кого-то на дому Александр находил выход и при запрете власти просил справку из исполкома. Ему предоставляли. Родной брат Павел говорил, что со временем у него собралось около 200 таких бумаг и никто не мог обвинить Александра в нарушении закона.

Что же притягивало в личности Александра Меня? Отмечали, что это энергия, трудолюбие и жизнелюбие и мудрость, другими словами, нешаблонный взгляд на вещи. Он имел баланс между своими трудами и семьей. Дети говорили, что он общался всегда с ними как с взрослыми, но не подавлял своим авторитетом, не навязывал мнение, но рассказывал о ситуации в стране, подводил к выводам, наглядно указывая на примеры, тонко подмечая грани.

Люди больше стали искать Бога, много приходило в церковь, и это не были только пожилые, но много молодых людей. Возрос интерес к заменителям религии, а именно к йоге, парапсихологии, астрологии. Тому, что касается сверхъестественного, но не является Истиной.

Преследования христиан было вплоть до 1987. И тут же происходило то, что христиане разных конфессий объединялись для общей молитвы.

Удивляет, что Александр Мень был настолько открыт к новым методам, он стал первым, кто вышел на телевидение с проповедью Евангелия . Его основным мотивом было донести истину большему количеству людей, поделится тем, что знал сам. Он притягивал молодежь. Однажды, перед съемкой передачи, ему запретили говорить слово Бог, но и здесь Александр Мень нашел выход, он соблюл требование, но внимание слушателей было приковано к нему и Истине. Он влиял на людей.

Труды Александра Меня

Во времена Советского Союза власть не могла допустить каких-либо учений кроме идеологии партии и соответственно начались нападки на Меня. Его обвиняли в поддержке Запада, а тут еще и книга Меня «Сын Человеческий» была издана за границей. Еще Мень успел осуществить идею – написать в нескольких томах историю Религии «В поисках Пути, Истины и Жизни». В 1970-е годы в Брюсселе было опубликовано 5 томов этой серии. Александр Мень закончил путеводитель – «Как читать Библию» – 1981 г. издания. Он закончил работу, как по мне, над колоссальным трудом – семитомным словарем по библиологии. Для детей он создал альбом с иллюстрациями «Откуда появилось все это?» и все напечатано было в Италии. При жизни автора ничего не было опубликовано в Советском Союзе. Ценность его работ подчеркивает еще то, что Мень ни разу не взял гонорар за свои работы. Это говорит о многом, о сердце, о мотиве, о смысле жизни. То есть его труды стали просто подарком для всех.

Новые выступления Александра Меня

Александру Меню приходилось трудно. На него началась травля, его обыскивали, вызывали в органы и начались нападки в прессе. Он чуть не угодил в тюрьму в 1990г. и только слово митрополита остановило процесс. Во времена перестройки отношение государства к религии изменилось в 1988 году. Мень выступил во Дворце культуры Московского института перед преподавателями и студентами. Его стали чаще показывать на телевидении. Он выступил в одной из московских школ №67, о чем написали в известной газете «Известия» и с того времени приглашения к нему посыпались одно за одним, он бывал перед разными публиками в том числе и перед воинствующими атеистами. Он за последний год написал больше 30 статей в прессе. После выступления в школе он за год прочитал порядка 200 лекций. Он участвовал в диспутах с пропагандистами атеизма, но они не могли ему достойно ответить.

То, что жизнь у Александра Меня был очень насыщенна это ничего не сказать. Родные волновались и просили взять отдых, но он говорил, что времени мало и старался многое успеть. Александр Мень в один день мог провести службу и еще провести лекции в разных районах Москвы, добирался электричками. Он хотел посеять слово истины, понимая, что многие не примут, но ставил целью донести возрождение хоть до единиц. Он понимал свое время ощущая связь с Тем, кто его вел по жизни, оберегал и поддерживал в проповеди Слова, чем он и занимался всю жизнь.

Новые противостояния и достижения Александра Меня

При всей своей работе, нападках, доносах и разных угрозах Александр Мень не был унылым пастырем, он был невозмутимо радостным , и друзья говорили, что собирался написать о юморе Христа. Хотя в детстве он иногда впадал в меланхолическое состояние, то теперь работая над своей личностью, имея личные отношения со Христом он смог не концентрироваться на условиях своего труда. Знакомый врач говорил, что Александр казался неистощимым, но это выглядело иначе, здоровье было далеко не лучшим, вообще не ясно было как Мень держится и это однозначно был «иноприродный заряд».

В 1983 г. под арестом один из учеников Меня скомпрометировал его и других. Пошла долгая череда допросов и обысков. Здесь он уже не мог вести прежнюю деятельность и занимался словарем. Близкие задумывались о возможности переезда в другую страну, но Мень никогда не поддерживал такие разговоры. Он помнил о всех своих духовных детях.

Основные черты Александра Меня

Описывая Александра Меня можно сказать что, несмотря на тяготы жизни его красивые черты лица излучали нежность. Горящие глаза выдавали доброту и ум. Голос был мягким, а для выступления ему не требовалось записей. Он умел найти основательный ответ на любой вопрос.

С приходом к власти Горбачева, для православной церкви и христиан ситуация не изменилась сразу, все так же продолжалось давление. Только в 1988 г. ситуация стала меняться и приходила свобода. На Пасху 1990 г. архиепископ Парижский кардинал Люстиже был в СССР и специально заехал к Александру Меню. Они говорили буквально минут 10, но после этого кардинал был очень рад этой возможности, считал Александра своим братом, жизнь которого была больше насыщена Евангелием чем его.

В 1990 г. Александр Мень участвовал с православными, католиками и протестантами в создании Российского Библейского общества , потом в основании Православного Университета. Он посещал детскую больницу, открыл воскресную школу. На Пасху 1990г. баптисты собрались на олимпийском стадионе. Патриархия отказалась от участия, но Александр принял приглашение и говорил перед всеми о Тайной вечере. С ним провели серию передач для детей на радио и даже предложили вести еженедельный телепередачи. Записали четыре, но после его смерти обнаружилось, что ленты размагничены. В последние годы Мень бывал за границей в Польше, Брюсселе, Италии.

Последний день Александра Меня

Последним днем Александра Меня было 9 сентября 1990г. Он как обычно отправился утром на совершение литургии в другую деревню в 30 км от дома. Но не дошел до станции, получил удар по голове топором. Дошел до дома и умер от потери крови. Жена не сразу его узнала, боялась посмотреть, услышала стоны – вызвала скорую и милицию. Принято считать, что это было заказное убийство и виновника или не нашли, или не предали огласке. В последнее время Александр Мень часто говорил о смерти, он напоминал, что люди - это путники в этом мире «пришли из тайны, чтобы возвратится в тайну». Александр Мень говорил, что это не должно страшить, но дать осознание значения жизни.

Последствиями стало прекращение трансляции передач Меня. Издавать его работы на родине стали чуть позже. Но то семя, которое он трудолюбиво разбрасывал – живо и сегодня, потому что это вечные ценности.

Родные Александра Меня сегодня

О семье Александра Меня говорится мало. У него двое детей. Дочь Елена Мень 1957 г.р.. Она для себя выбрала идти в одном направлении с отцом, стала писать иконы. В 80х годах работала в иконописной мастерской Московской Патриархии и в научно-реставрационном центре. Эмигрировала в Италию в 1989г. Живет в городе Болонья. Ею написаны иконы для храмов в Италии для церкви Во имя всех святых города Модена.

Сын Михаил Мень 1960 г.р.. Пошел другой дорогой. Учился в институте культуры на режиссёрском факультете. Позже стал доктором философских наук, сейчас российский политик, губернатор Ивановской области с 2005-2013гг. в данный момент Министр строительства и жилищно-коммунального хозяйства РФ с 2013г. Приближен к руководящему составу РФ. Сам отец Александр Мень отвечал отказом на то чтобы участвовать в политических гонках, он всегда искал спасения душ.

Жена Наталья Федоровна Григоренко-Мень и сейчас живет на прежнем месте. Познакомились они в институте. Тогда все считали, что Александр чудак, но принимали его. Он ходил в сапогах, галифе и с полевой сумкой в которой была Библия, которую постоянно читал, а если уставал на вечеринке, то прятался и засыпая, клал голову на эту сумку. Сейчас Наталья работает старостой в московском храме святых Косьмы и Дамиана в Шубине, где настоятель – близкий друг семьи протоиерей Александр Борисов. Наталья Федоровна обрабатывает свой сад в Семхозе. Говорит, что всегда они были открыты для всех как верующих, так и неверующих, поэтому ладили с окружающими. Говорит, что с о. Александром жили хорошо, было взаимопонимание и совпадение взглядов. Может только больше хотелось внимания семье, детям, а загрузка была большой. Но детям в маленьком возрасте он всегда читал на ночь. Когда Наталья Федоровна пошла работать, ее муж взял на себя часть по хозяйству, хотя сначала и не любил этого. Встречал жену ужином, когда она возвращалась с работы. После смерти Александра, Наталья Федоровна начала фонд благотворительный, издательство книг А. Меня. Продолжает дело мужа, чтит его труд и издает книги, которые еще остались не изданы даже после четверти века с его смерти.

Интересные факты:

– Первой книгой Меня была «Сын человеческий», написанная еще в школе и вышедшая в 1968 г. в шести экземплярах, которые осилила старенькая печатная машинка. Иллюстрациями были картинки, вырезанные из журналов.

– На становление личности Меня имела влияние матушка Мария, которая была молитвенницей и была лишена черт ханжества, узкого взгляда на вещи или консерватизма. Она была открыта к людям и их проблемам и поискам. Ее взгляд на то что необходимо вести диалог Церкви с обществом стал одним из ключевых принципов Меня в его жизни.

– Все учение Александра Меня было сосредоточено на Иисусе Христе. Один из его учеников говорил: «Отец Александр мог бесконечно говорить о Христе как о близком человеке, всякий раз находя в нем новые живые черты».

– Однажды Александра Меня попросили рассказать о любви перед камерой для фильма «Любить». Он согласился, решил, что если даже не выпустят в эфир, то хоть сами «орлы» послушают. Так и получилось его много расспрашивали и не о любви только об упадке духовности и слушали. Фильм не пустили на экраны, но сейчас эпизоды можно найти в сети.

Цитаты:

– «А теперь, подобно сеятелю из притчи, я получил уникальную возможность разбрасывать семена. Да, большая часть их упадёт на каменистую почву, всходов не будет … Но если после моего выступления пробудится хоть несколько человек, пусть даже один, разве это мало? Знаете, такое ощущение, что вскоре всё кончится, по крайней мере, для меня …».

– «В античной мифологии рассказывается о гиганте Антее, он обретал силы, прикасаясь к земле, мы, наоборот, чтобы обрести силы, должны на мгновение коснуться неба»

– «Христианство – это не сумма догматов и моральных заповедей, в первую очередь это сам Иисус Христос. Заметьте, Христос не оставил нам ни одной написанной строчки, не оставил скрижалей, не продиктовал Коран, не образовал ордена, но Он сказал ученикам: «Я с вами остаюсь во все дни до скончания века…» Весь глубочайший опыт христианства на этом строится».

– «Я пришел к убеждению, что Церковь по существу едина, и что разделили христиан главным образом их ограниченность, узость и грехи”.

– «Самый трудный момент настанет для Церкви, когда нам все разрешат. Тогда нам станет стыдно, потому что мы не будем готовы «свидетельствовать». Мы к этому плохо готовимся. Когда у нас будет что сказать, Бог даст нам трибуну и даже телевидение».

1) Плод при жизни. Работу Александра Меня сложно переоценить. Через него обрели веру сотни и сотни людей. Он был примером как для старшего поколения, так и для молодого. Он сумел показать, что диалог церкви с неверующими можно и нужно строить. Он был примером любви.

2) Плод после жизни. Он оставил труды, которые имеют вечную ценность, потому что основаны на Истине Божьего слова.

3) Личная жизнь/ внутренняя гармония. Александр Мень работал над собою постоянно, кажется сам был влюблен в то что делал и это все исходя из сердца касалось других. Он имел внутреннюю силу, имел невидимую связь с Тем, Кому служил и потому мог помогать окружающим, упоенно и посвященно.

Для меня Александр Мень стал открытием. Не смогла сократить материал, каждое слово казалось важным. Это огромное удовольствие соприкоснутся с жизнь человека, знающего истину и являющегося примером. Читала обвинения в его сторону, но в них сложно поверить, потому, что дела Александра Меня утверждают противоположное. Приятно, что столь мудрый человек сумел выйти из шаблонных взглядов, конфронтации между христианами разных конфессий и основываясь на единстве веры, видеть брата в католике и протестанте. Тот, кто искренне ищет Бога, тому Он открывается сполна. Те молитвы услышаны и отвечены, которые идут от сердца.