Преподобный Амвросий Оптинский (†1891). Преподобный амвросий оптинский

Честные мощи преподобного Амвросия, старца Оптинского были обретены летом 1998 года вместе с мощами преподобных старцев Льва, Макария, Илариона, Анатолия Старшего, Варсонофия, и Анатолия Младшего.

Преподобный Амвросий Оптинский

Получив благословение Его Святейшества Патриарха Московского и всея Руси Алексия, 7 июля 1998 года братия Оптиной пустыни приступила к работам по обретению святых мощей старцев, погребенных на монастырском некрополе. Пространство за алтарем Никольского придела Введенского храма было вскрыто, и обнаружились кирпичные склепы, в которых были погребены старцы. Для скорейшего завершения обретения мощей работы на монастырском некрополе велись днем и ночью практически без перерыва. Объем работ был очень велик. И одновременно необходима была максимальная внимательность, чтобы не допустить ошибки при обретении мощей старцев.

К 10 июля мощи всех старцев были обретены, и их положили в особые дубовые гробы, которые приготовили для перенесения их в раки, устроенные в восстановленном храме в честь Владимирской иконы Божией Матери. Ныне мощи преподобных Льва, Макария, Иосифа, Илариона, Анатолия Старшего, Варсонофия, и Анатолия Младшего пребывают в этом храме, а мощи преподобного Амвросия – в левом приделе Введенского собора Оптиной пустыни.

Отец Амвросий, Оптинский старец

Праведники живут вовеки; награда их в Господе и попечение о них у Вышнего.

Премудр. Солом. 5 гл 15 ст.

Народы будут рассказывать об их мудрости, а Церковь будет возвещать их хвалу.

Премудр. Иис, сына Сирах. 44 гл. 14 ст.

«Священной памяти двенадцатый год» и злополучный девяносто первый год девятнадцатого века принадлежат к числу самых тяжелых для России лет за все минувшее столетие. В оба эти года Всевышний Владыка мира в неисповедимых путях Своего Промысла подвергал нашу Родину особенным жизненным испытаниям... Двенадцатый год был ознаменован Отечественной войною России с Императором Франции Наполеоном (Бонапартом) и его полчищами, а в девяносто первом году Россия страдала от голода и холеры. С этими годами неразрывно связана судьба великого печальника Русской земли, Оптинского старца, отца Амвросия, вся жизнь которого представляет непрерывное испытание и непрестанный труд. В первый из этих двух годов отец Амвросий родился на Божий свет, а во второй из них мирно почил о Господе и отошел в вечность... С уверенностью можно полагать, что Всевышнему Владыке мира угодно было чрез продолжительную и тяжелую болезнь подвергнуть о. Амвросия жизненному испытанию и очистить Своего избранника, как золото в горниле (Захар. 13 гл. 9 ст.), чтобы он явился ревностным делателем на ниве Господней и достойно проходил свое великое служение (2. Тим. 2 гл. 21 ст.).

Вся продолжительная и самоотверженная жизнь отца Амвросия, отданная на служение родному народу, снискала ему всеобщую любовь. Его светлый образ должен вечно и свято храниться в благодарной памяти потомства. Черты его жизни и деятельности глубоко назидательны и могут служить спасительным маяком для многих в жизненной борьбе и тяжелых испытаниях их жизни... Столетняя годовщина со дня рождения приснопамятного отца Амвросия нравственно обязывает нас, благодарных учеников старца, привести на память его жизнь и воспользоваться её уроками в руководство себе и другим...

Отец Амвросий, в мире Александр Михайлович Гренков, родился 23 ноября 1812 года в селе Большой Липовице Тамбовской губернии и происходил из духовного звания (сословия). Он был сыном пономаря (псаломщика) и внуком священника названного села Тамбовского уезда. Мирское имя свое отец Амвросий получил в честь Святого Великого князя Александра Невского, блаженная кончина которого Святою Церковью празднуется в день его рождения, почему он и старался воплотить в своей жизни все нравственные черты своего небесного покровителя - ангела. Древний жизнеописатель Святого Великого князя Александра Невского говорит: «От юности он возлюбил Христа и отвращался мирского суемудрия, услаждался гласом церковных песнопений и душа его жаждала поучений святых отцов. Бдения всенощные и тайные к Богу были любимым его занятием. Кроток и тих был нрав его с детства»... Этими же чертами отличался в юности и А. М. Гренков.

Первые годы жизни отца Амвросия протекли в родной семье, под благотворным влиянием глубоко-религиозных и христиански настроенных его отца, матери, деда и других родственников. Школьное образование он получил в Тамбовском духовном училище и в Тамбовской духовной семинарии. Из свидетельства об окончании училищного курса А. М Гренкова, от 18 июля 1830 года, видно, что «он обучался в училище чтению, чистописанию, Российской грамматике, латинскому и греческому языкам, пространному катихизису и священной истории - отлично, географии, арифметике, славянской грамматике, церковному уставу и нотному пению - препохвально, при способностях весьма хороших, прилежании неутомимом и поведении примерном«. Курс наук в Духовной Семинарии он окончил в 1836 году с званием студента.

Во время обучения в Тамбове А. М. Гренков жил на частной квартире вместе с своими братьями Николаем и Петром Михайловичами Гренковыми (у родителей Ал. Мих. были четыре сына и четыре дочери). Бывший ученик отца Амвросия по Липецкому духовному училищу, живший во время своего семинарского образования на той же квартире (В Пантюшинской или Приютской улице, в доме вдовы Феодосии Ефимовны Феодоровой, в котором обычно жили двенадцать учеников в двух комнатах) вместе с другими учениками, сообщает, что «хозяйка квартиры всегда вспоминала Гренковых, «три брата, все студенты, - говорила она, - набожны, уважительны, смиренны» и ставила их нам в пример (Сообщение заштатного священника Павла Марк. Преображенского, от 9 октября 1912 года).

По окончании курса в Духовной Семинарии А. М. Гренков около года состоял домашним учителем в одной помещичьей семье, а 6 марта 1838 года Епархиальным Начальством он определен был, согласно его прошению, на должность учителя в Липецком духовном училище (в первом классе). Он состоял последовательно учителем первого, второго и низшего классов этого училища и преподавал чтение, чистописание, Закон Божий (молитвы, священную историю и пространный катихизис), русский и греческий языки, арифметику и церковное (нотное) пение. В первом классе у него обучались 26 учеников, во втором классе - 39 учеников и в низшем классе сто четырнадцать (114) учеников. «Пред приходом Александра Михайловича на урок, - передает тот же ученик, обучавшийся у него в первом и втором классах училища, - в классе водворялась чрезвычайная тишина в ожидании уважаемого учителя, а когда он являлся в классе, ученики все отдавались слуху и зрению... Преподавал ли он Закон Божий, арифметику, русский язык, все умел он повысить, осветить и тем воодушевить детей. Строгий к себе, он был строг и требователен и к нам... Шуток он себе никаких не позволял, смеющимся, улыбающимся мы его не видали... Жалели, что не простились с ним; всегда с наслаждением и благоговением вспоминали его». К сожалению, не долго учительствовал Александр Михайлович в г. Липецке, всего только полтора года (до 7 октября 1839 г.). «Судьбы человеческие все в руках Божиих», говорил неоднократно сам старец Амвросий и наглядно доказал это своею жизнью. Очевидно, в путях Божественного Промысла А. М. Гренкову суждена была не мирская жизнь и не военная служба, о которой в юности он лелеял мысль, как сам признавался, а суровая, аскетическая жизнь подвижника Он покорился воле Всевышнего Мироправителя, отказался от мира по обету, данному им во время тяжкой болезни, и в иночестве с честью прошел свой жизненный путь. Не будучи мирянином, он жил для мира и показал собою пример высших христианских добродетелей, возможных для особенных избранников Божиих...

7 октября 1839 года, в субботу, после классных уроков в духовном училище, А. М. Гренков оставил Липецк и, согласно указанию Троекуровского старца Илариона, направился в Оптину Пустынь Калужской губернии (в 70 верстах от Калуги и в 3 верстах от Козельска), где и начал свое монашеское поприще, под руководством старца Макария (Иванова). Молодой, двадцатишестилетний инок-подвижник, Александр Михайлович не тяготился лишениями и трудами, встреченными им в Пустыни. Он ревностно и с любовию исполнял все, возлагаемые на него, обязанности в монастыре келейника и чтеца старцев Льва и Макария, помощника повара и главного повара в хлебне и кухне. Рабочий день отца Амвросия в монастыре обычно начинался в 4 или 5 часов утра и оканчивался в 11 или 12 часов ночи. Вся трудовая жизнь его в Оптиной Пустыни продолжалась пятьдесят два года...

29 ноября 1842 года Александр Михайлович Гренков был пострижен в мантию и наречен Амвросием, во имя святого Амвросия, епископа Медиоланского, знаменитого отца Христовой Церкви IV века (340 г. - 397 г.,), отличавшегося кротостью, снисходительностью, твердостью характера и усердною заботливостью о благе Святой Церкви. Своего духовного покровителя старец Амвросий глубоко чтил во всю жизнь и подражал. ему в его добродетелях.

2 февраля 1843 года отец Амвросий был рукоположен в иеродиакона, а 9 декабря 1845 года он посвящен в иеромонаха Калужским Преосвященным Николаем (Соколовым), лично знавшим его, как своего ученика по Тамбовской духовной семинарии, в которой он состоял пять лет ректором (1826 г. - 1831 г.).

Тот же Преосвященный Николай в августе 1846 года поручил о. Амвросию помогать старцу Макарию в его духовничестве...

Быстрое возвышение отца Амвросия по степеням иноческого священнослужения и его усовершенствование в аскетических подвигах и в развитии духовной жизни далеко не соответствовали физическому здоровью подвижника. Он жестоко и терпеливо страдал в это время от крайнего изнеможения, вследствие изнурительной лихорадки и расстройства пищеварения, от расслабления нервов, болей в груди, кашля, бессонницы и других болезней... После медицинского освидетельствования в своей тяжкой болезни, отец Амвросий, по его прошению, 29 марта 1848 года был освобождень от всяких обязанностей, исключен из штата братии Оптиной Пустыни и оставлен в ней только на монастырском призрении и содержании...

К истинному счастью для России, тяжелая болезнь отца Амвросия не имела смертного исхода и Господь сохранил жизнь его еще на многие годы.

После кончины старца Макария 7 сентября 1860 года, о. Амвросий сделался его преемником по старчеству. Старчество состоит в искреннем духовном отношении духовных детей к своему духовному отцу, или старцу. В монастыре старец не несет официально-начальнических обязанностей, но на деле он управляет братиею и вообще монастырскою жизнью. К старцу, как вдохновенному руководителю, обращаются все верующие - иноки и миряне обоего пола - в трудных обстоятельствах жизни, в скорбях, тяжелых положениях, когда не знают, что делать, и просят по вере указания...

Отец Амвросий, как старец, отличался особенною опытностью, безграничною широтою взгляда, кротостью и детским незлобием. Молва о его мудрости духовной росла и к нему стекался народ со всей России, а за народом пошли к нему великие и знатные мира.... У него были Великий князь Константин Константинович, Обер-Прокуроры Святейшего Синода, граф Александр Петрович Толстой и Владимир Карлович Саблер, митрополит Московский Иоанникий (Руднев) и епархиальные Калужские епископы. К нему приезжали Абиссинская царевна, графиня Протасова, сенатор Соломон, греки, датчане, черкесы и другие инородцы России. Посещали старца знаменитые русские писатели и ученые Лев Николаевич Толстой, Владимир Сергеевич Соловьев, Феодор Михайлович Достоевский. Константин Николаевич Леонтьев, Михаил Петрович Погодин и много других.

И всякий, приходивший к старцу, выносил от него сильное, неизгладимое впечатление. В нем было что-то, действовавшее неотразимо...

Аскетические подвиги и труды о. Амвросия подорвали его здоровье, но до последних минут жизни он никому не отказывал в совете... Десятки писем ежедневно приходили к о. Амвросию от тех, кто жаждал получить, хотя бы заочно, его совета и наставления... Переписка о. Амвросия с его духовной паствой была громадна и обширна... Только часть его писем издана Оптиною Пустынью в трех книгах большого формата, содержащих в себе более шестисот страниц... На каждый наболевший, страстный, запутанный вопрос старец давал поразительно простой, ясный, здоровый и практический совет, освещенный светом истинного Православия. Его глубокое знание человеческой природы, проницательная наблюдательность и житейская опытность были необыкновенны.

Не редко старец обнаруживал дар прозорливости и исцелений. Многочисленные случаи подтверждают это. Дар прозорливости о. Амвросия проявился, например, в его предсказаниях будущей судьбы многим лицам, в предсказании близости своей кончины и будущего развития основанной им Шамординской женской общины, а также и во многих других случаях.

Венцом всех добродетелей о. Амвросия является высокая христианская любовь, - та любовь, которая душу свою полагает за ближних своих и без которой все остальные добродетели, как медь звенящая и кимвал звучащий (1 Коринф..13 гл. 1 ст.). Все свои дарования от Господа старец Амвросий посвятил на служение нуждающимся и обремененным и на облегчение тяжелой жизни несчастных, особенно же вдов и сирот... Он отрекся от личного благополучия и явил собою пример самоотверженного, любвеобильного, бескорыстного и мирного служения на пользу Русского народа.

Изведав горьким опытом всю тяжесть материальных лишений и бедности в своем детстве и в последующей жизни и пережив глубокую скорбь от нравственной неудовлетворенности, вследствие холодности и равнодушия окружающих его лиц, старец Амвросий отличался необычайною отзывчивостью ко всякому человеческому горю и нуждам. Благотворительность старца не имела границ и не знала пределов. Все многочисленные пожертвования, поступавшие к старцу, он употреблял исключительно на дела благотворения. Для облегчения людских страданий он принимал деятельное участие в создании многих благотворительных учреждений. В г. Козельске благодетель-старец нанимал особый дом для призрения лиц женского пола, не имевших полного рассудка. Его попечением устроена женская община в Кромском уезде Орловской губернии (в 50 верстах от г. Орла и в 12 верстах от г. Кром), Много забот он употребил на устройство и обеспечение Ахтырской женской общины в Камышинском уезде Саратовской губернии. По его благословению и указаниям устроялась Николо-Тихвинская женская община в Бирюченском уезде Воронежской губернии. Больше же всего старец Амвросий потрудился над созданием и благоустроением Казанской женской общины в Шамордине Перемышльского уезда Калужской губернии (в 12 верстах от Оптиной Пустыни и в 25 верстах от г. Перемышля), где он провел свои последние дни и где мирно скончался... В этой общине старец устроил, при содействии благотворителей, кроме помещений для сестер-монахинь, больницу, богадельню для убогих, калек и слепых и приют для девочек-сирот. Все постройки в общине производились по его планам и указаниям. Строй обители, её порядки - все установил сам о. Амвросий. Эта обитель была любимым детищем старца. Ей он пророчески предсказал процветание в будущем... Это предсказание в совершенстве сбылось с поразительною быстротою и точностью.. Шамординская община, открытая при нескольких десятках сестер-монахинь 1 октября 1884 года, в последнее время представляет собою уже один из многолюднейших женских монастырей в России (в нем, по сообщению настоятельницы его, игумении Валентины, от 12 августа 1912 года, монашествовали семьсот восемнадцать сестер) и является одним из лучших культурно-просветительных и благотворительных учреждений. В этом монастыре, владеющем 1398 десятинами 1200 квадр, саженями земли, успешно ведется сельское хозяйство. Кроме того, в монастыре устроены мастерские: живописная, чеканная, золочения по дереву, металлических изделий, золотошвейная, коверная, переплетная, башмачная, швейная, фотография и типография. Все эти мастерские заведены для получения доходов на содержание монастыря. Успехи сестер в различных отраслях искусства, как нельзя более, утешают их. Отличаясь благоустройством во внешней и внутренней жизни, монастырь оказывает благотворное влияние в нравственно-воспитательном и экономическом отношениях на сестер обители и на окрестное население. В память о своем основателе монастырь получил название «Казанской Амвросиевской женской Пустыни»...

Подобно Шамординской общине развились и благоустроились Кромская, Ахтырская и Николо-Тихвинская общины, над которыми трудился старец Амвросий, и все они обращены в монастыри. Все эти монастыри хорошо обеспечены в материальном отношении, имеют значительное число сестер (в них всего около пятисот сестер) и благотворно влияют на окрестное население. При всех четырех монастырях о. Амвросия имеются церковно-приходские школы, в которых обучаются около двухсот девочек, и при двух из них устроены общежития для учащихся, бесплатные для бедных. Много труда положил и много сделал добра о. Амвросий для назидания и материального обеспечения сестер Троекуровского и Сезеновского монастырей Лебедянского уезда, родной ему, Тамбовской губернии, а также и сестрам Козельщанской обители Полтавской епархии и Белевского монастыря Тульской епархии.

После краткого воспоминания о благотворительной и просветительной деятельности о. Амвросия приведем несколько советов и наставлений его. Наставления эти крайне просты, отрывочны и иногда шутливы, но всегда глубоко назидательны и поучительны... На вопрос: как жить? - Старец говаривал: «Нужно жить не лицемерно и вести себя примерно, тогда наше дело будет верно, а иначе выйдет скверно». Относительно терпения старец говаривал: «Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илия, буду же терпеть и я». - «Если будешь принимать людей Бога ради», - поучал старец, - «то, поверь, все к тебе будут хороши». - О лености и унынии он говорил: «Скука - унынию внука, а лени - дочь. Чтобы отогнать ее прочь, в деле потрудись, в молитве не ленись; тогда и скука пройдет и усердие придет. А если к сему терпения и смирения прибавишь, то от многих зол себя избавишь». - На заявления окружающих старца лиц, что ему не дают покоя, он отвечал; «Для нас тогда настанет покой, когда запоют над нами: «со святыми упокой!».

Самоотверженная любовь о. Амвросия ко всем людям и искренняя преданность его служению на благо человечества, естественно, сопровождались тою любовию и благоговейным почтением, какими он окружен был при жизни и какие выразились после его смерти.

Старец Амвросий скончался 10 октября 1891 года, на семьдесять девятом году своей многотрудной и многополезной жизни. Кончина его была истинно христианскою. В вечную жизнь он был напутствован причащением Святых Таин Христовых и чтением канона Божией Матери на исход души.

Отпевание старца Амвросия совершено было 28 священниками, с Калужским Преосвященным Виталием во главе. На заупокойной литургии и при погребении о. Амвросия были произнесены одно прекрасное и глубоко-назидательное слово и три глубоко-прочувствованные речи, в которых проповедники - ораторы (Преосвященный Виталий, иеромонах Григорий и иеромонах Трифон нарисовали светлый духовный образ почившего старца и указали его значение для Русского народа... У гроба о. Амвросия собралась восьмитысячная толпа его почитателей и с плачем провожала прах его на расстоянии двенадцати верст, от Шамордина в Оптину Пустынь, не смотря на сырую, ветреную и холодную погоду. Она возносила горячие молитвы об усопшем старце и проливала непрерывные сыновние слезы, выражая самую искреннюю и чистую любовь свою к отцу - благодетелю. Вся православная Русь заговорила о великом подвижнике - старце и запечалилась о кончине его...

Над могилою отца Амвросия Оптина Пустынь устроила часовню с белым мраморным надгробным памятником, как дар и знак всеобщей любви и глубокого почтения к почившему старцу. На памятнике сделана глубоко поучительная надпись на славянском языке, характеризующая личность старца Амвросия и значение его жизни: «Бых немощным яко немощен, да немощныя приобрящу: всем бых вся, да всяко некия спасу» или - в переводе на русский язык - «Для немощных был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Коринф. 9 гл. 22 ст.). По стенам часовни висят святые иконы Воскресения Христова, Казанской Божией Матери и Св. Амвросия, епископа Медиоланского. Перед иконами теплятся неугасимые лампады... На могиле старца Амвросия, охотно посещаемой многочисленными его почитателями, служатся панихиды об упокоении праведной души его...

Сердечная и чистая любовь, глубокое почтение и искренняя благодарность всех сирых, убогих и несчастных людей, облагодетельствованных старцем Амвросием, а также и всего Русского народа, служат для него лучшим, нетленным памятником на вечные времена...

С полною уверенностью и справедливостью об отце Амвросии можно сказать словами знаменитого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина из его стихотворения «Памятник»:

«Он памятник себе воздвиг нерукотворный;.

К нему не зарастет народная тропа!»...

Пусть же духовный образ чудного старца, отца Амвросия, всегда неизгладимо живет в памяти Русского народа, неизменно привлекает к себе своим ь христианским светом и благотворно светит на его земную жизнь!..

Мир праху великого подвижника и незабвенного учителя веры и нравственности Русского народа! Вечная память достохвальному старцу, другу человечества, о. Амвросию, вечная ему память!..

О , великий старче и угодниче Божий, преподобне отче наш Амвросие, Оптинская похвало и всея Руси учителю благочестия! Славим твое во Христе смиренное житие, имже Бог превознесе имя твое, еще на земли тебе суща, наипаче же увенча тя небесною честию по отшествии твоем в чертог славы вечныя. Приими ныне моление нас, недостойных чад твоих, чтущих тя и призывающих имя твое святое, избави нас твоим предстательством пред Престолом Божиим от всех скорбных обстояний, душевных и телесных недугов, злых напастей, тлетворных и лукавых искушений, низпосли Отечеству нашему от великодаровитаго Бога мир, тишину и благоденствие, буди непреложный покровитель святыя обители сия, в нейже в преуспеянии сам подвизался еси и угодил еси всеми в Троице славимому Богу нашему, Емуже подобает всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

По изданию: ОТЕЦ АМВРОСИЙ, Оптинский старец. (1812-1912). - Тамбов, электрическая типография П.С. Москалева, 1912. Книга была издана к столетию со дня рождения преподобного Амвросия.

10 Июля 2018

В о имя Отца и Сына и Святаго Духа. Всех сердечно поздравляем с праздником обретения мощей наших святых Оптинских старцев. Что такое Оптинское старчество для нас? И вообще, кто такие Оптинские старцы? И вот сказать, что это наше прошлое, наша история, просто память, это значит сказать ничего. Старцы — это наше все. Это воздух нашей жизни. Это верстовые столбы вечности, и мощи их благоухают на всю вселенную. И сегодня в этом храме мы находимся как бы внутри прекрасного удивительного духовного ожерелья этих мощей старцев Оптинских, обретенных 19 лет назад. И их молитвы — они благодатный щит над всей Россией. Их наставления, писания, поучения — это настоящие учебники благочестия для всех русских людей. Оптинские старцы, они как опытные портные штопали эту разорванную сложную ткань духовной жизни, накладывали молитвенный пластырь на гниющий греховный народный струп.

В Оптинских старцах, как в увеличительном стекле, как в капле росы преломляются самые лучшие, самые удивительные, самые прекрасные и глубокие черты души русского нашего народа. Какие? Кротость, смирение, искание высшей правды, главного смысла. И когда мы вспоминаем житие Оптинских старцев, мы помним и понимаем, что рассудительность их была потрясающая, вера, творящая чудеса, любовь, разрушающая стены между человеческими сердцами.

Один богослов замечательно сказал о них. Он говорит, что талант — это поручение. Что это значит? Это значит, что те дары, те таланты, которые нам вручает Господь, каждому из нас, это как бы небесное поручение человеку. И потратить эти таланты, эти дары нужно, конечно, во благо, на пользу, во славу Божию, чтобы не расплескать, чтобы не затоптать эти дары. И вот, преподобные наши старцы Оптинские выполнили это божественное поручение утешать народные сердца с огромной честью и с огромным достоинством. Они не расплескали ни одной капли благодати, ни одну душу человеческую не оставили не утешенной и не закопали в конце концов серебра Господина своего.

Золотой Оптинский век, золотой век Оптинского старчества на земле здесь он простирался с самого момента, когда в начале 20-х годов из Ро славльских лесов пришли сюда первые пустынножители Моисей и Антоний — братья родные. И золотой этот век длился до 20-х годов прошлого столетия, когда красноармейцы уже вывозили из старческой хибарки в изгнание старца Нектария. Сто лет, целых сто лет длился этот век. Старцы, как часовые на посту, сменяли друг друга. Они загорались, словно свеча от свечи, друг от друга, из полы в полу передавали свои дарования, свою харизму, свое умение, молитву, свое трезвение, покаяние, а самое главное то, что они передавали эстафету любви.

И вот старчество — это древнейшая традиция духовного наставничества. Ее истоки на самом деле находятся в первых веках восточного монашества. Что это такое? Это когда ученик добровольно охотно, радостно глубоко всецело подчиняет свою волю воле опытного, очень авторитетного монаха, который как бы полностью берет ответственность за душу своего подопечного. И вот на нашу русскую почву эти семена старчества упали из Византии и очень хорошо прижились. Но потом пришло какое-то время, и, начиная уже приблизительно с 16-го века, все-таки старческая эта монашеская традиция потихоньку стала угасать. И только уже в 18-ом веке благодаря усилиям преподобного Паисия Молдавского, как мы еще его знаем как Величковского, который на Афоне прикоснулся к этой неувядающей удивительной глубокой традиции старчества, старчество вновь возродилось у нас в России. И через учеников преподобного Паисия старчество вернулось в русские монастыри, в русские скиты, в том числе и в Оптину пустынь. В 1829 году сюда приехал первый старец преподобный Лев — этот величайший Оптинский авва. Но традиция старчества настолько хрупка, настолько глубока, настолько тонка, настолько уникальна, что далеко не везде в России она прижилась, потому что искусственно этот опыт воспроизводить, тиражировать, как-то импортировать совершенно невозможно.

Но в Оптиной произошло чудо, настоящее чудо. Семена проросли и принесли огромные благоухающие таинственные плоды. И чудо заключается еще и в том, что Оптинское старчество развилось и приобрело свою редкую разнообразную очень мало распространенную форму в начале. Потому что Оптинские старцы окормляли не только как в древности послушников, монахов, которые приходили к старцу, они окормляли огромное количество тульских, рязанских, калужских, московских, костромских, орловских как написано «народов», которые ехали в обитель на берегу Божьей реки со всех концов матушки России. Вместе с калеками-перехожими в толпе перед старческой хибаркой стояли Гоголь и Достоевский. Вместе с крестьянами и рабочими к стенам обители приходили Киреевский, Леонтьев.

Даже ересиарх Толстой что-то здесь искал, пытался найти. У архимандрита Леонида Карелина в дневнике есть такая запись как бы простая совершенно, но характерная для духа того времени. Архимандрит Леонид пишет: причащались в скиту замечательные убогие: безногий и слепец. Слепец безного носит на себе. Оба орловские, живут в союзе любви не по одной нужде, а слышно и по Богу, по любви.

Каждому из нас нужен глоток этого Оптинского воздуха. И каждый хотел бы ощутить в своем сердце как прикосновение старческой любви. Сергей Нилус сравнивал преподобного Амвросия с гранильщиком, который из гранитной скалы человеческой души путем тонкой кропотливой шлифовки делает прекрасное духовное произведение. И вот этот духовный резец он у старцев никогда не затуплялся, советы никогда не прекращались, любовь не оскудевала. И местные крестьяне говорили с огромным уважением, когда у них спрашивали про старца Льва: он для нас бедных неразумных пуще отца родного; без него мы, почитай, были бы сироты круглые.

И вот однажды один брат пришел к старцу Льву. И была у него такая мысль, что что-то чудес от этого большого крупного человека, который шутит, сидит, вяжет пояски какие-то, не видно никаких чудес. И только он об этом подумал, старец Лев внезапно его благословил и сказал: ты думаешь, что нет чудес? А разве это не чудо, чтобы обтесать такой базарный пень как ты, чтобы из этого пня со временем вышло что-то хорошее и угодное? И впоследствии этот брат стал духовником Киево-Печерской Лавры. А старец Варсонофий писал: нас называют прозорливцами, указывая тем, что мы можем видеть будущее. Да, всякая благодать дается старчеству. Самое главное — это дар рассуждения. Это наивеличайший дар, даваемый Богом человеку. У нас кроме физических очей, говорит старец Варсонофий, есть еще и очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая. Прежде чем человек подумает, прежде чем у него возникла какая-то мысль, мы видим ее духовными очами. Мы видим даже причину возникновения такой мысли, и от нас ничего не скрыто. Ты живешь в Петербурге и думаешь, что я ничего не вижу. Но когда я захочу, я увижу все, все, что ты делаешь и думаешь. Для нас нет пространства и времени.

Однажды к старцу Макарию приехал брат одного послушника Оптинского. И когда он стал общаться со старцем Макарием, он был очень удивлен, потому что старец Макарий стал ему рассказывать про какие-то совершенно последние новости из Европы, политические даже, еще какие-то, которые произошли совсем недавно. Этот человек был очень удивлен. И когда он спросил у своего брата, который был послушником: слушай, а что у вас газеты что ли выписывают? монахи читают газеты? Тот говорит: конечно, нет, а в чем дело? ты знаешь, я подошел сейчас к старцу Макарию, и он мне рассказал самые последние европейские события, во Франции в том числе. В чем дело, как он мог узнать? И тогда послушник говорит ему: слушай, а когда ты ехал сюда на бричке, ты читал газеты по дороге? Ну, конечно, читал, потому что было скучно, и я читал газеты. Ну, так старец как бы считал твои мысли, о чем ты думал. И он увидел и их тебе и воспроизвел; ты знаешь, мы уже к этому привыкли, это бывает часто. И этот человек был очень удивлен и уехал. Но самое главное то, что мы конечно тоже понимаем, современные христиане, мы понимаем, что главным качеством старцев была, конечно, не прозорливость даже, а умение утешить, обласкать, ободрить, вдохновить человека, помочь человеку нести его жизненный крест. Совершенно отчаявшиеся люди находили у ног старцев надежду, неразумные — мудрость и рассуждение, злонравные — кротость и смирение, высокоумные — простоту.

Оптинские старцы учили не какой-то внешней премудрости, не тому, чтобы обрести жизненный успех, стать, успешным человеком, заиметь какое-то благополучие и так далее. Они направляли человеческую душу на искание Царствия Небесного, внутренней красоты. Они открывали и раскрывали душу для человека.

Преподобный Лев говорил, шутил: душу спасти, не лапоть сплести . И действительно, это сложнейшая задача для каждого из нас. И эту трудную, кропотливую, филигранную науку по спасению души старцы преподавали всем сословиям, всему русскому народу от кухарки до дипломата, от купца до землепашца, от рудокопа до литератора, от фабриканта и до простого ямщика. И преподают эту науку спасения они и сегодня нам, людям уже 21-го века. И вся Россия также притекает к благоухающим мощам старцев, также притекает к их поучениям, к их молитвам. И мы видим в Оптиной тот же срез, как говорил еще Константин Леонтьев, что в Оптиной видишь как бы в сокращении всю Россию и понимаешь, как она богата. И так же мы тоже видим, что сейчас приезжают люди — от политика, до хирурга, от рабочего до музыканта, от поварихи до спортсмена, от академика до таксиста, от какого-то утонченного питерского интеллигента и до простого рязанского кузнеца.

Преподобный Нектарий говорил: смотрите, какая красота, и показывал вокруг . Люди видели цветы, небо, удивительную природу и так далее. И он говорил: смотрите, солнце, небо, звезды, деревья, цветы — какая удивительная красота! А ведь раньше всего этого не было. Ничего. И Бог из ничего сотворил такую красоту. Так и человек. Когда он искренне придет в сознание, что он ничто (это главнейший момент вообще духовной жизни — слова старца), то тогда Бог начнет творить из него великое.

Вера помогла и помогает каждому из нас ощущать жизнь как величайшую тайну, как трепетную, глубокую, очень хрупкую, очень сокровенную, но тайну, которую не может прочитать человек, если в его сердце нет веры. И духовная жизнь это конечно не тягостное какое-то ярмо правил, обрядов, каких-то законов, не позволяющих человеку сделать шаг вправо или влево. Часто так представляют люди со стороны, которые хотят надсмеяться над верой или еще что-то. Они говорят: смотрите, православие — это система запретов. Но мы знаем, что «иго Мое благо», как Господь говорит.

Духовная жизнь — это добровольное радостное вдохновенное отдание себя любящему милующему сострадательному и смиренному Богу. А святая Церковь, что она делает? Она помогает каждому из нас каждую секунду, каждую минуту, каждое мгновение, каждый день. Она показывает и раскрывает нам, являет нам эту настоящую творческую красоту. Красоту чего? Красоту Бога, красоту ближнего, красоту человека, красоту промысла Божия и красоту домостроительства Творца.

Жизнь — это таинственное ожерелье. И каждый из нас имеет действительно вот это ожерелье внутри себя, эту жизнь, на которое Господь нанизывает бисер одновременно и тихой радости, и каких-то неожиданных скорбей, слез и улыбок, вдохновений и потерь любви, и самых величайших искушений. То есть в нашей жизни у каждого из нас очень много оттенков, которые Господь нам приносит.

Оптинские старцы помогают нам нести наш жизненный крест. Это самое трудное и самое благословенное, то, что Господь вручает каждому из нас, — этот крест. Они помогают «жить, не тужить», «жить не лицемерно». Они помогают хранить православную веру, из которой, как говорил великий Достоевский, вышли нравственные основания, сделавшие Россию святой и великой. Вот это слова тоже удивительные: «сделавшие Россию святой и великой». То есть только вера наполняет по-настоящему наше Отечество. И, наверное, никакие заслуги ученых, политиков, философов, писателей, вождей России по-настоящему, если мы глубоко посмотрим, не могут сравниться с молитвами наших святых, в том числе, и Оптинских старцев. Это все очень важно — и политика, и экономика. Но самая главная составляющая, вектор — это конечно вера. Поэтому молитвы наших старцев бесценны.

Однажды преподобному Варсонофию пришла одна женщина, которая с гордостью стала ему говорить, что она знает 12 иностранных языков, ее книги издавались на многих языках и так далее. Она вела себя немножко дерзко, показывая, что она что-то знает, что она достигла многого. И тогда старец преподобный Варсонофий ответил ей, что хотя она и знает 12 языков, но самого главного языка она не знает. Она не знает языка ангельского. Тогда эта дама спросила, а что же это за ангельский язык, где он такой, где он такой находится? И преподобный Варсонофий сказал: чтобы знать этот ангельский язык, нужно верить, нужно молиться, нужно читать Священное Писание. Вот тогда ты и познаешь этот ангельский язык. Старцы учат нас этому ангельскому языку.

Они и сейчас невидимо, тайно молитвенно, филигранно, очень мудро, как опытные кормчие, управляют Оптинским кораблем. Возьмемся и мы тоже за весла, потому что нам еще плыть и плыть в этой жизни к Царствию Небесному. Возьмемся за весла, потому что у нас один путь с нашими старцами. Спаси всех, Господи. Всех еще раз поздравляем. Помощи Божьей.

Игумен Тихон (Борисов)

Будущий старец Амвросий (Александр Михайлович Гренков) родился 23 ноября 1812 г., в селе Большая Липовица Тамбовской губернии. Его отец, Михаил Федорович, был пономарем, дед, Федор Гренков — священником. О своей матери, Марфе Николаевне, старец говорил как о человеке святой жизни.

В детстве Александр был очень бойким, веселым и смышленым мальчиком. Он воспитывался в строго православном духе, соблюдал все посты, установленные Церковью, часто пел на клиросе в местном храме. После окончания Тамбовского духовного училища способный мальчик поступил в Тамбовскую семинарию, где был одним из лучших учеников. Любимым развлечением Александра было поговорить с товарищами, пошутить, посмеяться. Молодому общительному весельчаку, каким был Александр Гренков, никогда и в голову не приходила мысль о монашестве.

В последнем классе Семинарии ему пришлось перенести опасную болезнь, и он дал Богу обет постричься в монахи, если выздоровеет. По выздоровлении он не забыл своего обета, но несколько лет откладывал его исполнение, «жался», по его выражению. В 1837 г. молодой выпускник семинарии стал преподавателем в Липецком Духовном училище. Однако, совесть не давала ему покоя. И чем больше проходило времени, тем мучительнее становились укоры совести. Периоды беззаботного веселья и беспечности сменялись периодами острой тоски и грусти, усиленной молитвы и слез. Однажды, будучи уже в Липецке, гуляя в соседнем лесу, он, стоя на берегу ручья, явственно расслышал в его журчанье слова: «Хвалите Бога, любите Бога...»

Дома, уединяясь от любопытных взоров, он пламенно молился Божией Матери просветить его ум и направить его волю. Вообще, он не обладал настойчивою волею и уже в старости говорил своим духовным детям: «Вы должны слушаться меня с первого слова. Я — человек уступчивый. Если будете спорить со мною, я могу уступить вам, но это не будет вам на пользу». Изнемогая от своей нерешимости, Александр Михайлович отправился за советом к проживавшему в той местности известному подвижнику Илариону. «Иди в Оптину, — сказал ему старец, — и будешь опытен». Александр послушался. Осенью 1839 года он прибыл в Оптину Пустынь, где был ласково принят старцем Львом.

Он начал проходить обычные монастырские послушания, трудиться в трапезной, переписывать святоотеческие книги. Духовником у Александра был знаменитый старец Лев, у которого молодой послушник научился весьма многому — смирению, ревностной любви к Богу, духовной рассудительности.

Вскоре он принял постриг и был наречен Амвросием, в память святителя Медиоланского, затем был рукоположен в иеродьякона и, позднее, во иеромонаха. Когда отец Макарий начал свое дело издательства, о. Амвросий, окончивший семинарию и знакомый с древними и новыми языками (он знал 5 языков), был одним из его ближайших помощников. Скоро после своего рукоположения он заболел. Болезнь была настолько тяжела и продолжительна, что навсегда подорвала здоровье отца Амвросия и почти приковала его к постели. Вследствие своего болезненного состояния он до самой своей кончины не мог совершать литургии и участвовать в длинных монастырских богослужениях.

Постигшая о. Амвросия тяжелая болезнь имела для него несомненно провиденциальное значение. Она умерила его живой характер, предохранила его, быть может, от развития в нем самомнения и заставила его глубже войти в себя, лучше понять и самого себя, и человеческую природу. Не даром же впоследствии о. Амвросий говорил: «Монаху полезно болеть. И в болезни не надо лечиться, а только подлечиваться!» Помогая старцу Макарию в издательской деятельности, о. Амвросий и после его кончины продолжал заниматься этою деятельностью. Под его руководством были изданы: «Лествица» преп. Иоанна Лествичника, письма и жизнеописание о. Макария и другие книги. Великие труды совершал Амвросий по духовному окормлению как монахов, так и всех тех, кто приезжал к нему со всех концов необъятной России. В день к нему приходило по 30-40 писем, посетителей бывало по несколько сотен человек. И никто не уходил неутешенным...

Все убранство келии Батюшка составляли несколько икон, монашеское облачение, кровать с холщовым, набитым соломой тюфяком и такой же подушкой. В пище он был крайне воздержан. Постоянно пребывал в молитве. Посетители неоднократно видели его лицо в сиянии нетварного божественного и света, а все тело — приподнятым над землей во время молитвы.

Кроме бесед наедине и Исповеди, старец проводил общие беседы, причем желающих набивалась всегда полная келья. Старец вразумлял метким словом, нередко — пословицами, очень понятными тому, к кому они относились. Или рассказывал что-нибудь такое, что служило ответом на сокровенную мысль кого-либо из присутствовавших. Нередко отец Амвросий говорил шутливо, хотя за этой веселой формой скрывалось чрезвычайно глубокое содержание. На вопрос «Как жить?» старец отвечал: «Надо жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение», или: «Нужно жить нелицемерно, и вести себя примерно; тогда дело наше будет верно, а иначе выйдет скверно». Подобные наставления глубоко западали в души слушающих и вносили мир в неспокойные сердца. За наставлением к нему шли тысячи верующих и неверующих людей со всей России. К нему приезжали за советом и для беседы великий князь Константин Константинович Романов, Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев, К. Н. Леонтьев (монах Климент), А. К. Толстой, Л. Н. Толстой, М. П. Погодин и многие другие.

Мелочей для старца не существовало. Простой крестьянке, у которой почему-то околевали индюшки, он давал совет, как их лучше кормить, после чего они росли хорошо. Помещику, спрашивавшему совета по устройству водопровода, старец начертил схему, которая спустя много лет удивляла инженеров своим техническим совершенством.

В старце в очень сильной степени была одна русская черта: он любил что-нибудь устроить, что-нибудь создать. Он часто научал других предпринять какое-нибудь дело, и когда к нему приходили сами за благословением на подобную вещь частные люди, он с горячностью принимался обсуждать и давал не только благословение, но и добрый совет. Остается совершенно непостижимым, откуда брал отец Амвросий те глубочайшие сведения по всем отраслям человеческого труда, которые в нем были.

Внешняя жизнь старца в Оптинском скиту протекала следующим образом. День его начинался часа в четыре — пять утра. В это время он звал к себе келейников, и читалось утреннее правило. Оно продолжалось более двух часов, после чего келейники уходили, а старец, оставшись один, предавался молитве и готовился к своему великому дневному служению. С девяти часов начинался прием: сперва монашествующих, затем мирян. Прием длился до обеда. Часа в два ему приносили скудную еду, после которой он час-полтора оставался один. Затем читалась вечерня, и до ночи возобновлялся прием. Часов в 11 совершалось длинное вечернее правило, и не раньше полуночи старец оставался, наконец, один. Отец Амвросий не любил молиться на виду. Келейник, читавший правило, должен был стоять в другой комнате. Однажды, один монах нарушил запрещение и вошел в келью старца: он увидел его сидящим на постели с глазами, устремленными в небо, и лицом, осиянным радостью.

Так в течение более тридцати лет, изо дня в день старец Амвросий совершал свой подвиг. В последние десять лет своей жизни он взял на себя еще одну заботу: основание и устройство женской обители в Шамордине, в 12 верстах от Оптины, где кроме 1000 монахинь имелись еще приют и школа для девочек, богадельня для старух и больница. Эта новая деятельность была для старца не только лишней материальной заботой, но и крестом, возложенным на него Провидением и закончившим его подвижническую жизнь.

Скончался старец 10 октября 1891 г. в Шамординской обители и был похоронен в Оптиной пустыни рядом с могилой преподобного старца Макария. На отпевание съехалось огромное количество людей. Вначале от тела стал исходить тяжелый запах. Об этом старец говорил еще при жизни: «это мне за то, что я еще при жизни принял слишком много незаслуженной чести». Однако, чем дальше стояло тело в нестерпимой жаре, тем меньше ощущался запах тления, и все сильнее распространялось благоухание, как от свежего меда. Кончина земной жизни не прервала связи старца с людьми, случаи его чудесной помощи исчисляются сотнями.

После кончины старец Амвросий являлся многим людям в разных концах России, исцеляя больных, помогая страждущим. Святость жизни старца Амвросия явлена в его деятельной любви к ближним, и православный народ всегда отвечал ему глубоким почитанием.

В 1988 году на Поместном Соборе Русской Православной Церкви преподобный Амвросий был причислен к лику святых угодников Божиих. Обретенные его честные мощи почивают во Введенском соборе Оптиной пустыни.

Оптинский старец иеросхимонах Амвросий родился 23 ноября 1812 г. в селе Большая Липовица Тамбовской губернии в семье пономаря Михаила Федоровича и жены его Марфы Николаевны. Перед рождением младенца к деду его, священнику этого села, съехалось много гостей.

Родительница, Мария Николаевна, была переведена в баню. 23 ноября в доме о. Феодора была большая суматоха, - и в доме был народ, и перед домом толпился народ. В этот день, 23 ноября родился Александр - будущий старец Оптиной пустыни - преподобный Амвросий Оптинский. Старец шутливо приговаривал: "Как на людях я родился, так все на людях и живу".

У Михаила Федоровича было восемь человек деьей: четыре сына и четыре дочери; Александр Михайлович был шестым из них.

В детстве Александр был очень бойким, веселым и смышленным мальчиком. По обычаю того времени учился он читать по славянскому букварю, часослову и псалтири. Каждый праздник он вместе с отцом пел и читал на клиросе. Он никогда не видел и не слышал ничего худого, т.к. воспитывался в строго церковной и религиозной среде.

Когда мальчику исполнилось 12 лет, его отдали в первый класс Тамбовского духовного училища. Учился он хорошо и по окончании училища, в 1830 году, поступил в Тамбовскую духовную семинарию. И здесь учеба давалась ему легко. Как вспоминал впоследствии его товарищ по семинарии: "Тут, бывало, на последние деньги купишь свечку, твердишь, твердишь заданные уроки; он же (Саша Гренков) занимался мало, а придет в класс, станет наставнику отвечать, - точно как по писанному, лучше всех". В июле 1836 г. Александр Гренков успешно окончил семинарию, но не пошел ни в Духовную академию, ни в священники. Он как будто чувствовал в душе своей особое призвание и не спешил пристроить себя к определенному положению, как бы ожидая зова Божия. Некоторое время он был домашним учителем в одной помещичьей семье, а затем преподавателем Липецкого духовного училища. Обладая живым и веселым характером, добротою и остроумием, Александр Михайлович был очень любим своими товарищами и сослуживцами. В последнем классе семинарии ему пришлось перенести опасную болезнь, и он дал обет постричься в монахи, если выздоровеет. По выздоровлении он не забыл своего обета, но несколько лет откладывал его исполнение, "жался," по его выражению. Однако совесть не давала ему покоя. И чем больше проходило времени, тем мучительнее становились укоры совести. Периоды беззаботного юношеского веселья и беспечности сменялись периодами острой тоски и грусти, усиленной молитвы и слез.

Однажды, будучи уже в Липецке и гуляя в соседнем лесу, он, стоя на берегу ручья, явственно расслышал в его журчании слова: "Хвалите Бога, любите Бога..." Дома, уединяясь от любопытных взоров, он пламенно молился Божией Матери просветить его ум и направить его волю. Вообще он не обладал настойчивой волей и уже в старости говорил своим духовным детям: "Вы должны слушаться меня с первого слова. Я - человек уступчивый. Если будете спорить со мной, я могу уступить, но это не будет вам на пользу". В той же Тамбовской епархии, в селе Троекурово, проживал известный в то время подвижник Иларион. Александр Михайлович пришел к нему за советом, и старец сказал ему: "Иди в Оптину Пустынь - и будешь опытен. Можно бы пойти и в Саров, но там уже нет теперь никаких опытных старцев, как прежде". (Старец преп. Серафим незадолго перед этим скончался). Когда наступили летние каникулы 1839 г., Александр Михайлович вместе со своим товарищем по семинарии и сослуживцем по Липецкому училищу Покровским, снарядив кибитку, отправились на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру поклониться игумену земли Русской- преп. Сергию.

Вернувшись в Липецк, Александр Михайлович продолжал еще сомневаться и не сразу мог решиться порвать с миром. Случилось это, однако, после одного вечера в гостях, когда он смешил всех присутствующих. Все были веселы и довольны и в прекрасном настроении разошлись по домам. Что же касается Александра Михайловича, если и раньше в таких случаях он чувствовал раскаяние, то теперь его воображению живо представился его обет, данный Богу, вспомнилось ему горение духа в Троицкой Лавре и прежние долгие молитвы, воздыхания и слезы, определение Божие, переданное через о. Илариона.

Наутро решимость на этот раз твердо созрела. Опасался, что уговоры родных и знакомых поколеблют его решимость, Александр Михайлович тайно от всех ушел в Оптину, не испросив даже разрешения епархиального начальства.

Здесь Александр Михайлович застал при жизни самый цвет ее монашества: таких ее столпов, как игумен Моисей, старцы Лев (Леонид) и Макарий. Начальником скита был равный им по духовной высоте иеросхимонах Антоний, брат о. Моисея, подвижник и прозорливец.

Вообще все иночество под руководством старцев носило на себе отпечаток духовных добродетелей. Простота (нелукавство), кротость и смирение - были отличительными признаками оптинского монашества. Младшая братия старалась смиряться не только перед старшими, но и перед равными, боясь даже взглядом оскорбить другого, и при малейшем недоразумении спешили просить друг у друга прощения.

Итак, Александр Гренков прибыл в обитель 8 октября 1839 г. Оставив извозчика на гостином дворе, он сразу же поспешил в церковь, а после литургии - к старцу Льву, чтобы испросить благословения остаться на жительство в монастыре. Старец благословил его жить первое время в гостинице и переписывать книгу "Грешных спасение" (перевод с новогреческого) - о борьбе со страстями.

В январе 1840 г. он перешел жить в монастырь, пока еще не одеваясь в подрясник. В это время шла канцелярская переписка с епархиальными властями по поводу его исчезновения и еще не последовал от калужского архиерея указ настоятелю Оптинскому о принятии в обитель учителя Гренкова.

В апреле 1840 г. А. М. Гренков получил, наконец, благословение носить монашеское одеяние. Он был некоторое время келейником старца Льва и его чтецом (правило и службы). Сначала работал в монастырской пекарне, варил хмелины (дрожжи), пек булки. Затем в ноябре 1840 г. его перевели в скит. Оттуда молодой послушник не переставал ходить к старцу Льву для назидания. В скиту он был помощником повара целый год. Ему часто приходилось по службе приходить к старцу Макарию, то получить благословиние относительно трапезы, то ударять к трапезе в колокол, то по иным поводам. При этом он имел возможность сказать старцу о своем душевном состоянии и получить ответы. Цель была такова, чтобы не искушение побеждало человека, а чтобы человек побеждал искушение.

Старец Лев особенно любил молодого послушника, ласково называя его Сашей. Но из воспитательных побуждений испытывал при людях его смирение. Делал вид, что гремит против него гневом. С этой целью дал ему прозвище "Химера". Под этим словом он подразумевал пустоцвет, который бывает на огурцах. Но другим про него говорил: "Великий будет человек". Ожидая близкую смерть, старец Лев призвал батюшку о. Макария и сказал ему о послушнике Александре: "Вот человек больно ютится к нам, старцам. Я теперь уже очень слаб. Так вот я и передаю тебе его из полы в полу, владей им, как знаешь".

После смерти старца Льва брат Александр стал келейником старца Макария (1841-46). В 1842 г. он был пострижен в мантию и наречен Амвросием (в честь святителя Амвросия Медиоланского, память 7 декабря). Затем последовало иеродиаконство (1843 г.), а через 2 года - рукоположение в иеромонахи.

Здоровье о. Амвросия в эти годы сильно пошатнулось. Во время поездки на иерейскую хиротонию в Калугу 7 декабря 1846 г. он простудился и долго болел, получив осложнение на внутренние органы. С тех пор он уже никогда не смог по-настоящему поправиться. Впрочем, он не унывал и признавался, что телесная немощь благотворно действует на его душу. "Монаху полезно болеть, - любил повторять старец Амвросий, - и в болезни не надо лечиться, а только подлечиваться". И другим в утешение говорил: "Бог не требует от больного подвигов телесных, а только терпения со смирением и благодарения".

С сентября 1846 г. по лето 1848 г. состояние здоровья отца Амвросия было настолько угрожающим, что он в келье был пострижен в схиму с сохранением прежнего имени. Однако совершенно неожиданно для многих больной начал поправляться и даже выходить на улицу для прогулок. Этот перелом в течении болезни был явным действием силы Божией, а сам старец Амвросий впоследствии говорил: "Милостив Господь! В монастыре болеющие скоро не умирают, а тянутся и тянутся до тех пор, пока болезнь принесет им настоящую пользу. В монастыре полезно быть немного больным, чтобы менее бунтовала плоть, особенно у молодых, и пустяки менее приходили в голову".

Не только телесными немощами воспитывал Господь в эти годы дух будущего великого старца, а также благотворно действовало на отца Амвросия общение со старшей братией, среди которых было немало истинных подвижников. Приведем в качестве примера один случай, о котором рассказывал впоследствии сам старец.

Вскоре после того как о. Амвросий был посвящен в диаконы и должен был служить литургию в Введенском храме, подходит он перед службой к стоявшему в алтаре игумену Антонию, чтобы принять от него благословение, а о. Антоний спрашивает его: "Ну что, привыкаете?" О. Амвросий развязно отвечает ему: "Вашими молитвами, батюшка!" Тогда о. Антоний продолжает: "К страху-то Божьему?..." О. Амвросий понял неуместность своего тона в алтаре и смутился. "Так что, - заключил свой рассказ о. Амвросий, - умели приучать нас к благоговению прежние старцы".

Особенно важным для его духовного возрастания в эти годы было общение со старцем Макарием. Несмотря на болезнь, о. Амвросий остался по-прежнему в полном послушании у старца, даже в малейшей вещи давал отчет ему. По благословению о. Макария он занимался переводом святоотеческих книг, в частности, им была подготовлена к печати "Лествица" преподобного Иоанна, игумена Синайского.

Благодаря руководству старца Макария о. Амвросий смог без особых преткновений обучиться искусству из искусств - умной молитве. Это иноческое делание сопряжено со многими опасностями, так как дьявол старается ввести человека в состояние прелести и со значительными скорбями, поскольку неопытный подвижник под благовидными предлогами старается исполнить свою волю. Инок, не имеющий духовного руководителя, может на этом пути сильно повредить своей душе, как это случилось в свое время с самим старцем Макарием, самостоятельно обучавшемуся этому искусству. Отец Амвросий же смог избежать бед и скорбей при прохождении умной молитвы именно потому, что имел опытнейшего наставника в лице старца Макария. Последний очень любил своего ученика, что, впрочем, не мешало ему подвергать о. Амвросия некоторым унижениям, чтобы сломать его самолюбие. Старец Макарий воспитывл в нем строгого подвижника, украшенного нищетой, смирением, терпением и др. иноческими добродетелями. Когда за о. Амвросия заступятся: "Батюшка, он человек больной!" - "А я разве хуже тебя знаю", - скажет старец. "Но ведь выговоры и замечания монаху - это щеточки, которыми стирается греховная пыль с его души; а без сего монах ржавеет".

Еще при жизни старца Макария, с его благословения, некоторые из братии приходили к о. Амвросию для открытия помыслов.

Вот как об этом рассказывает игумен Марк (окончивший жизнь на покое в Оптиной). "Сколько мог я заметить, - говорит он, - о. Амвросий жил в это время в полном безмолвии. Ходил я к нему ежедневно для откровения помыслов и почти всегда заставал его за чтением святоотеческих книг. Если же не заставал его в келье, то это значило, что он находился у старца Макария, которому помогал в корреспонденции с духовными чадами, или трудился в переводах святоотеческих книг. Иногда же я заставал его на кровати и со сдержанными и едва приметными слезами. Мне казалось, что старец всегда ходил перед Богом или как бы всегда ощущал присутствие Божие, по слову псалмопевца: "...предзрех Господа предо мною выну" (Пс. 15:8), а потому все, что ни делал, старался творить ради Господа и Ему в угодность. Поэтому он всегда сетовал, боясь, как бы чем не оскорбить Господа, что отражалось и на его лице. Видя такую сосредоточенность своего старца, я в его присутствии всегда был в трепетном благоговении. Да иначе мне и нельзя было быть. Когда по обыкновению я опускался пред ним на колени, чтобы получить благословение, он весьма тихо спрашивал меня: "Что скажешь, брате, хорошенького?" Озадаченный его сосредоточенностью и умилением, я, отвечал: "Простите, Господа ради, батюшка. Может быть я пришел не вовремя?"- "Нет, - скажет старец, - говори нужное, но вкратце". И, выслушав меня со вниманием, он с благоговением преподаст полезное наставление и отпустит с любовью.

Наставления же он преподавал не от своего мудрствования и рассуждения, хотя и богат был духовным разумом. Если он учил духовных чад, относящихся к нему, то как бы в среде учащегося, и предлагал не свои советы, а непременно деятельное учение святых Отцов". Если же о. Марк жаловался о. Амвросию на кого-либо обидевшего его, старец, бывало, скажет плачевным тоном: "Брате, брате! Я человек умирающий." Или: "Я сегодня-завтра умру. Что я сделаю с этим братом? Ведь я не настоятель. Надобно укорять себя, смиряться перед братом - и успокоишься." Такой ответ вызывал в душе о. Марка самоукорение, и он, смиренно поклонившись старцу и испросив прощения, уходил успокоенный и утешенный, "как на крыльях улетал".

Кроме монахов, о. Макарий сближал о. Амвросия и со своими мирскими духовными чадами. Видя его беседующего с ними, старец Макарий шутливо промолвит: "Посмотрите-ка, посмотрите! Амвросий-то у меня хлеб отнимает!" Так старец Макарий постепенно готовил себе достойного преемника. Когда же старец Макарий преставился (7 сент. 1860 г.), то постепенно обстоятельства так складывались, что о. Амвросий был поставлен на его место. Через 40 дней после кончины старца Макария о. Амвросий перешел на жительство в другой корпус, вблизи скитской ограды, с правой стороны колокольни. На западной стороне этого корпуса была сделана пристройка, называемая "хибаркой" для приема женщин (в скит их не пускали). Тридцать лет (до отъезда в Шамордино) прожил здесь отец Амвросий, самостоятельно служа ближним.

При нем были два келейника: о. Михаил и о. Иосиф (будущий старец). Главным письмоводителем был о. Климент (Зедергольм), сын протестантского пастора, перешедший в православие, ученейший человек, магистр греческой словесности.

Для слушания правила поначалу он вставал в 4 утра, звонил в звонок, на который являлись к нему келейники и прочитывали утренние молитвы, 12 избранных псалмов и первый час, после чего он наедине пребывал в умной молитве. Затем, после краткого отдыха, старец слушал часы: третий, шестой с изобразительными и, смотря по дню, канон с акафистом Спасителю или Божьей Матери. Эти акафисты он выслушивал стоя. После молитвы и легкого завтрака начинался трудовой день с небольшим перерывом в обеденную пору. Пища съедалась старцем в таком количестве, которое дается трехлетнему ребенку. За едой келейники продолжают задавать ему вопросы по поручению посетителей. После некоторого отдыха напряженный труд возобновлялся - и так до глубокого вечера. Несмотря на крайнее обессиление и болезненность старца, день всегда заканчивался вечерним молитвенным правилом, состоящим из малого повечерия, канона Ангелу Хранителю и вечерних молитв. От беспрерывных докладов келейники, то и дело приводившие к старцу и выводившие посетителей, едва держались на ногах. Сам старец временами лежал почти без чувств. После правила старец испрашивал прощение, "елика согреших делом, словом, помышлением". Келейники принимали благословение и направлялись к выходу. Зазвонят часы. "Сколько это? - спросит старец слабым голосом, - ответят: "Двенадцать". - "Запоздали", - скажет.

Через два года старца постигла новая болезнь. Здоровье его, и без того слабое, совсем ослабело. С тех пор он уже не мог ходить в храм Божий и должен был причащаться в келье. В 1869 г. состояние его здоровья было настолько плохим, что стали терять надежду на поправку. Была привезена Калужская чудотворная икона Божьей Матери. После молебна и келейного бдения и затем соборования здоровье старца поддалось лечению, но крайняя слабость не покидала его во всю его жизнь.

Такие тяжелые ухудшения повторялись не раз. Трудно представить себе, как он мог, будучи пригвожденным к такому страдальческому недугу, в полном изнеможении сил, принимать ежедневно толпы людей и отвечать на десятки писем. На нем сбывались слова: "Сила Божия в немощи совершается". Не будь он избранным сосудом Божиим, через которого Сам Бог вещал и действовал, такой подвиг, такой гигантский труд не мог быть осуществим никакими человеческими силами. Животворящая Божественная благодать здесь явно присутствовала и содействовала.

Благодать Божия, в изобилии почивавшая на старце, являлась источником тех духовных дарований, которыми он служил ближним, утешая скорбящих, утверждая в вере сомневающихся и всех назидая на путь спасения.

Среди духовных благодатных дарований старца Амвросия, привлекавших к нему тысячи людей, следует в первую очередь упомянуть о прозорливости. Он глубоко проникал в душу своего собеседника и читал в ней, как в раскрытой книге, не нуждаясь в его объяснениях. Легким, никому незаметным намеком он указывал людям их слабости и заставлял их серьезно подумать о них. Одна дама, часто бывавшая у старца Амвросия, сильно пристрастилась к игре в карты и стеснялась сознаться ему в этом. Однажды, на общем приеме, она стала просить у старца карточку. Старец внимательно, своим особенным, пристальным взглядом, посмотрев на нее, сказал: "Что ты, мать? Разве мы в монастыре играем в карточки?" Она поняла намек и покаялась старцу в своей слабости. Своей прозорливостью старец сильно удивлял многих и располагал их сразу всецело отдаваться его руководству, в уверенности, что батюшка лучше их знает, в чем они нуждаются и что им полезно, а что вредно.

Одна молодая девушка, окончившая высшие курсы в Москве, мать которой давно уже была духовной дочерью о. Амвросия, никогда не видя старца, не любила его и называла его "лицемером". Мать уговорила ее побывать у о. Амвросия. Придя к старцу на общий прием, девушка стала позади всех, у самой двери. Вошел старец и, отворив дверь, закрыл ею молодую девушку. Помолившись и оглядев всех, он вдруг заглянул за дверь и говорит: "А это что за великан стоит? Это - Вера пришла смотреть лицемера?" После этого он побеседовал с нею наедине, и отношение к нему молодой девушки совершенно переменилось: она горячо полюбила его, и судьба ее решилась - она поступила в Шамординский монастырь. Кто с полным доверием предавался руководству старца, никогда в этом не раскаялся, хотя и слышали они иногда от него такие советы, которые с первого раза казались странными и совершенно неисполнимыми.

Обычно у Старца собиралось множество народу. И вот одна молодая женщина, которую уговорили посетить Батюшку, находится в раздраженном состоянии, что ее заставляют ждать. Вдруг дверь широко отворяется. Старец с ясным лицом появляется на пороге, и громко говорит: "Кто здесь нетерпеливые, пойдите ко мне". Приближается к молодой женщине и ведет ее к себе. После беседы с ним она становится частой гостьей Оптиной и посетительницей Батюшки о. Амвросия.

У ограды собралась группа женщин и одна пожилая женщина с болезненным лицом, сидя на пне, рассказывала, что она с больными ногами шла из Воронежа, надеясь, что старец исцелит ее. В семи верстах от монастыря она заблудилась, выбилась из сил, попав на занесенные снегом тропинки, и в слезах упала на сваленное бревно. В это время к ней подошел какой то старичек в подряснике и скуфейке и спросил о причине ее слез, он указал клюкой направление пути. Она пошла в указанную сторону и, повернув за кусты, тотчас увидела монастырь. Все решили, что это был монастырский лесник или кто либо из келейников; как вдруг на крылечко вышел знакомый ей служка и громко спросил: "где тут Авдотья из Воронежа?" Все молчали, переглядываясь. Служка повторил свой вопрос громче, прибавив, что ее зовет Батюшка. - "Голубушки мои! Да ведь Авдотья из Воронежа, я сама и есть!" - воскликнула только что пришедшая расказчица с больными ногами. Все расступились, и странница, проковыляв до крылечка, скрылась в его дверях. Минут через пятнадцать она вышла из домика вся в слезах, и рыдая отвечала на вопросы, что старичек, указавший ей дорогу в лесу был никто иной, как сам Отец Амвросий или кто либо уж очень на него похожий. Но в монастыре не было никого похожего на о. Амвросия, а сам он в зимнее время по болезненности не мог выходить из келии, и тут вдруг явился в лесу указателем дороги страннице, а за тем через пол-часа почти в минуту ее прихода уже знает о ней подробно!

Вот один из случаев прозорливости старца Амвросия, рассказанный одним из посетителей старца - неким мастеровым: "Незадолго до кончины старца, годочка этак за два, надо было мне ехать в Оптину за деньгами. Иконостас мы там делали, и приходилось мне за эту работу от настоятеля получить довольно крупную сумму денег. Получил я свои деньги и перед отъездом зашел к старцу Амвросию взять благословение на обратный путь. Домой ехать я торопился: ждал на следующий день получить большой заказ - тысяч на десять, и заказчики должны были быть непременно на другой день у меня в К. Народу в этот день у старца, по обыкновению, была гибель. Прознал он про меня, что я дожидаюсь, да и велел мне сказать через своего келейника, чтобы я вечером зашел к нему чай пить. Хоть и надо было мне торопиться ко двору, да честь и радость быть у старца и чай с ним пить были так велики, что я рассудил отложить свою поездку до вечера в полной уверенности, что хоть всю ночь проеду, а успею вовремя попасть.

Приходит вечер, пошел я к старцу. Принял меня старец такой веселый, такой радостный, что я и земли под собою не чувствую. Продержал меня батюшка, ангел наш, довольно-таки долго, уже почти смеркалось, да и говорит мне: "Ну, ступай с Богом. Здесь ночуй, а завтра благословляю тебя идти к обедне, а от обедни чай пить заходи ко мне". Как же это так? - думаю я. Да не посмел перечить. Переночевал, был у обедни, пошел к старцу чай пить, а сам скорблю о своих заказчиках и все соображаю: Авось, мол, успею хотя к вечеру попасть в К. Как бы не так! Отпил чай. Хочу старцу сказать: "Благословите домой ехать", а он мне и слова не дал выговорить: "Приходи, - говорит, - сегодня ночевать ко мне". У меня даже ноги подкосились, а возражать не смею. Прошел день, прошла ночь! На утро я уже осмелел и думаю: Была не была, а уж сегодня я уеду; авось денек-то мои заказчики меня подождали. Куда тебе! И рта мне не дал старец разинуть. "Ступай-ка, - говорит, - ко всенощной сегодня, а завтра к обедне. У меня опять заночуй!" Что за притча такая! Тут я уже совсем заскорбел и, признаться, погрешил на старца: вот и прозорливец! Точно и знает, что у меня, по его милости, ушло теперь из рук выгодное дело. И так-то я на старца непокоен, что и передать не могу. Уж не до молитвы мне было в тот раз у всенощной - так и толкает в голову: "Вот тебе твой старец! Вот тебе и прозорливец...! Свистит теперь твой заработок". Ах, как мне было в то время досадно! А старец мой, как на грех, ну, точно вот, прости, Господи, в издевку мне, такой меня после всенощной радостный встречает! ... Горько, обидно мне стало: и чему, думаю я, он радуется... А скорби своей все-таки вслух высказать не осмеливаюсь. Заночевал я таким-то порядком и третью ночь. За ночь скорбь моя понемногу поулеглась: не воротишь того, что плыло да сквозь пальцы уплыло... Наутро прихожу к старцу, а он мне: "Ну теперь пора тебе и ко двору! Ступай с Богом! Бог благословит! Да по времени не забудь Бога поблагодарить!"

И отпала тут у меня всякая скорбь. Выехал я себе из Оптиной пустыни, а на сердце-то так легко и радостно, что и передать невозможно... К чему только сказал мне батюшка: "Потом не забудь Бога поблагодарить!?"... Должно, думаю, за то, что Господь в храме три дня удостаивал побывать. Еду я себе домой неспешно и о заказчиках своих вовсе не думаю, уж очень мне отрадно было, что батюшка со мной так обошелся. Приехал я домой, и что вы думаете? Я в ворота, а заказчики мои за мной; опоздали, значит, против уговору на трое суток приехать. Ну, думаю, ах ты мой старчик благодатный! Уж подлинно дивны дела Твои, Господи! ... Однако не тем еще все это кончилось. Вы послушайте-ка, что дальше было!

Прошло с того временине мало. Помер наш отец Амвросий. Года два спустя после его праведной кончины заболевает мой старший мастер. Доверенный он был у меня человек, и не работник был, а прямо золото. Жил он у меня безысходно годов поболее двадцати. Заболевает к смерти. Послали мы за священником, чтобы исповедовать и причастить, пока в памяти. Только, смотрю, идет ко мне от умирающего священник да и говорит: "Больной вас к себе зовет, видеть вас хочет. Торопитесь, как бы не помер". Прихожу к больному, а он, как увидел меня, приподнялся кое-как на локоточки, глянул на меня да как заплачет: "Прости мой грех, хозяин! Я ведь тебя убить хотел..." "Что ты, Бог с тобой! Бредишь ты..." "Нет, хозяин, верно тебя убить хотел. Помнишь, ты из Оптиной запоздал на трое суток приехать. Ведь нас трое, по моему уговору, три ночи подряд тебя на дороге под мостом караулили; на деньги, что ты за иконостас из Оптиной вез, позавидовали. Не быть бы тебе в ту ночь живым, да Господь за чьи-то молитвы, отвел тебя от смерти без покаяния... Прости меня, окаянного, отпусти, Бога ради, с миром мою душеньку!" "Бог тебя прости, как я прощаю". Тут мой больной захрипел и кончаться начал. Царствие небесное его душе. Велик был грех, да велико покаяние!

Прозорливость старца Амвросия сочеталась с другим ценнейшим даром, особенно для пастыря - рассудительностью. Его наставления и советы являлись наглядным и практическим богословием для людей, вдумчиво относящихся к религии. Старец часто делал наставления в полушутливой форме, чем ободрял унывающих, но глубокий смысл его речей нисколько от этого не умалялся. Люди невольно задумывались над образными выражениями о. Амвросия и надолго запоминали данный им урок. Иногда на общих приемах слышался неизменный вопрос: "Как жить?" В таких случаях старец благодушно отвечал: "Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть одной точкой касается земли, а остальным стремится вверх; а мы, как заляжем, так и встать не можем".

Приведем для примера и некоторые другие высказывания старца.

"Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено - там ни одного".

"Не хвались горох, что ты лучше бобов, размокнешь - сам лопнешь".

"Отчего человек бывает плох? - Оттого, что забывает, что над ним Бог".

"Кто мнит о себе, что имеет нечто, тот потеряет".

Рассудительность старца простиралась и на вопросы практические, далекие от проблем духовной жизни. Вот пример.

Приходит к батюшке состоятельный орловский помещик и, между прочим, объявляет, что хочет устроить водопровод в своих обширных яблоневых садах. Батюшка уже весь охвачен этим водопроводом. "Люди говорят, - начинает он со своих обычных в подобных случае слов, - люди говорят, что вот так лучше всего," - и подробно описывает устройство водопровода. Помещик, вернувшись, начинает читать литературу на эту тему и узнает, что батюшка описал последние изобретения в этой технике. Помещик снова в Оптиной. "Ну, что водопровод?" - спрашивает батюшка. Повсюду яблоки портятся, а помещика - богатый урожай яблок.

Рассудительность и прозорливость совмещались в старце Амвросии с удивительной, чисто материнской нежностью сердца, благодаря которой он умел облегчить самое тяжелое горе и утешить самую скорбную душу.

Одна жительница Козельска спустя 3 года после смерти старца, в 1894 г., рассказывала о себе следующее: "У меня был сын, служил на телеграфе, разносил телеграммы. Батюшка знал и его, и меня. Сын часто носил ему телеграммы, а я ходила за благословением. Но вот мой сын заболел чахоткой и умер. Пришла я к нему - мы все шли к нему со своим горем. Он погладил меня по голове и говорит: "Оборвалась твоя телеграмма!" "Оборвалась, - говорю, - батюшка!" и заплакала. И так мне легко на душе стало от его ласки, как будто камень свалился. Мы жили при нем, как при отце родном. Теперь уже нет таких старцев. А может быть, Бог и еще пошлет!"

Любовь и мудрость - именно эти качества притягивали к старцу людей. С утра и до вечера к нему приходили с самыми неотложными вопросами, в которые он глубоко вникал, которыми в минуту беседы жил. Он всегда разом охватывал сущность дела, непостижимо мудро разъяснял его и давал ответ. Но в продолжение 10 - 15 минут такой беседы решался не один вопрос, а в это время о. Амвросий вмещал в своем сердце всего человека - со всеми его привязанностями, желаниями - всем его миром, внутренним и внешним. Из его слов и его указаний было видно, что он любит не одного того, с кем говорит, но и всех любимых этим человеком, его жизнь, все, что ему дорого. Предлагая свое решение, о. Амвросий имел в виду не просто одно само по себе дело, независимо от могущих возникнуть от него последствий как для этого человекаа, так и для других, но имея в виду все стороны жизни, с которыми это дело сколько-нибудь соприкасалось. Каково же должно быть умственное напряжение, чтобы разрешать такие задачи? А такие вопросы предлагали ему десятки человек мирян, не считая монахов и полсотни писем, приходивших и отсылавшихся ежедневно. Слово старца было со властью, основанной на близости к Богу, давшей ему всезнание. Это было пророческое служение.

Мелочей для старца не существовало. Он знал, что все в жизни имеет цену и свои последствия; и потому не было вопроса, на который бы он не отвечал с участием и желанием добра. Однажды остановила старца женщина, которая была нанята помещицей ходить за индюшками, но индюшки у нее почему-то то дохли, и хозяйка хотела ее рассчитать. "Батюшка! - обратилась она к нему со слезами, - сил моих нет; сама над ними не доедаю, - пуще глаз берегу, а колеют. Согнать меня барыня хочет. Пожалей меня, родимый". Присутствующие смеялись над ней. А старец с участием спросил ее, как она их кормит, и дал ей совет, как их содержать иначе, благословил ее и отпустил. Тем же, которые смеялись над ней, он заметил, что в этих индюшках вся ее жизнь. После сделалось известным, что индюшки у женщины уже не колели.

Что касается исцелений, им не было числа и перечислить их в этом кратком очерке невозможно. Эти исцеления старец всячески прикрывал. Посылал больных в Пустынь к преп. Тихону Калужскому, где был источник. До старца Амвросия в этой Пустыне не было слышно об исцелениях. Можно подумать, что преп. Тихон стал исцелять по молитве старца. Иногда о. Амвросий посылал больных к свят. Митрофану Воронежскому. Бывало, что исцелялись на пути туда и возвращались назад благодарить старца. Иногда он, как бы в шутку, стукнет рукой по голове, и болезнь проходит. Однажды чтец, читавший молитвы, страдал сильной зубной болью. Вдруг старец ударил его. Присутствующие усмехнулись, думая, что чтец, верно, сделал ошибку в чтении. На деле же у него прекратилась зубная боль. Зная старца, некоторые женщины обращались к нему: "Батюшка Амвросий! Побей меня, у меня голова болит".

Духовная сила старца проявлялась иногда в совершенно исключительных случаях.

Однажды старец Амвросий, согбенный, опираясь на палочку, откуда-то шел по дороге в скит. Вдруг ему представилась картина: стоит нагруженный воз, рядом лежит мертвая лошадь, а над ней плачет крестьянин. Потеря лошади кормилицы в крестьянском быту ведь сущая беда! Приблизившись к павшей лошади, старец стал медленно ее обходить. Потом взяв хворостину, он стегнул лошадь, прикрикнув на нее: "Вставай, лентяйка"- и лошадь послушно поднялась на ноги.

Многим людям старец Амвросий являлся на расстоянии, подобно святителю Николаю Чудотворцу, или с целью исцеления, или для избавления от бедствий. Некоторым, весьма немногим, открывалось в зримых образах, сколь сильно молитвенное предстательство старца перед Богом. Приведем воспоминания одной монахини, духовной дочери о. Амвросия.

"В келье его горели лампадки и маленькая восковая свечка на столике. Читать мне по записке было темно и некогда. Я сказала, что припомнила, и то спеша, а затем прибавила: "Батюшка, что сказать вам еще? В чем каяться? - Забыла." Старец упрекнул меня в этом. Но вдруг он встал с постели, на которой лежал. Сделав два шага, он очутился на середине своей кельи. Я невольно на коленях повернулась за ним. Старец выпрямился во весь свой рост, поднял голову и воздел руки кверху, как бы в молитвенном положении. Мне представилось в это время, что стопы его отделились от пола. Я смотрела на освещенную его голову и лицо. Помню, что потолка в келье как будто не было, он разошелся, а голова старца как бы ушла вверх. Это мне ясно представилось. Через минуту батюшка наклонился надо мной, изумленной виденным, и, перекрестив меня, сказал следующие слова: "Помни, вот до чего может довести покаяние. Ступай". Я вышла от него, шатаясь, и всю ночь проплакала о своем неразумии и нерадении. Утром нам подали лошадей, и мы уехали. При жизни старца я никому не могла рассказать этого. Он мне раз и навсегда запретил говорить о подобных случаях, сказав с угрозой: "А то лишишься моей помощи и благодати".

Со всех концов России стекались к хибарке старца бедные и богатые, интеллигенция и простолюдины. Его посещали известные общественные деятели и писатели: Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев, К. Н. Леонтьев, Л. Н. Толстой, М. Н. Погодин, Н. М. Страхов и другие. И он принимал всех с одинаковой любовью и благорасположением. Благотворительность была всегда его потребностью, он раздавал милостыню и через келейника, и сам заботился о вдовах, сиротах, больных и страждущих. В последние годы жизни старца в 12 верстах от Оптиной, в деревне Шамордино, была устроена по его благословению женская Казанская пустынь, в которую, в отличие от других женских монастырей того времени, принимали больше неимущих и больных женщин. К 90-м годам 19 века число инокинь в ней достигло 500 человек.

Именно в Шамордино суждено было старцу Амвросию встретить час своей кончины. 2 июня 1890 г. он по обыкновению выехал туда на лето. В конце лета старец три раза пытался вернуться в Оптину, но не смог по причине нездоровья. Через год, 21 сентября 1891 г., болезнь усилилась так, что он потерял и слух, и голос. Начались его предсмертные страдания - столь тяжкие, что подобных им он, как признавался, во всю жизнь не испытывал. 8 сентября иеромонах Иосиф его пособоровал (вмести с о. о. Феодором и Анатолием), а на следующий день причастил. В этот же день к старцу в Шамордино приехал настоятель Оптиной пустыни архимандрит Исаакий. На следующий день, 10 октября 1891 г., в половине двенадцатого, старец, три раза вздохнув и с трудом перекрестившись, скончался.

Заупокойная литургия с чином отпевания была совершена во Введенском соборе Оптиной Пустыни. На погребение съехалось около 8 тысяч человек. 15 октября тело старца было предано земле с юго-восточной стороны Введенского собора, рядом с его учителем иеросхимонахом Макарием. Весьма примечательно, что именно в этот день, 15 октября, и всего за год до кончины, в 1890 году, старец Амвросий установил праздник в честь чудотворной иконы Божией Матери "Спорительница хлебов", перед которой он сам много раз возносил свои горячие молитвы.

Сразу же после кончины начались чудеса, в которых старец, как и при жизни, исцелял, наставлял, призывал к покаянию.

Шли годы. Но не зарастала тропа к могиле старца. Наступили времена тяжких потрясений. Оптина Пустынь была закрыта, разорена. Была стерта с лица земли часовня на могиле старца. Но память о великом угоднике Божием уничтожить было невозможно. Люди наугад обозначили место часовни и продолжали притекать к своему наставнику.

В ноябре 1987 г. Оптина Пустынь была возвращена Церкви. А в июне 1988 г. Поместным Собором Русской Православной Церкви старец Амвросий Оптинский был причислен к лику святых. 23 октября (нового ст.) в день его кончины (установленный день его памяти) в Оптиной Пустыни при большом стечении паломников была совершена торжественная архиерейская служба. К этому времени были уже обретены мощи преподобного Амвросия. Все участвовавшие в торжестве испытали в этот день ту чистую и неизреченную радость, которой так любил одаривать приходящих к нему при жизни святой старец. Спустя месяц, в годовщину возрождения обители, по милости Божией произошло чудо: ночью после службы во Введенском соборе мироточили Казанская икона Божией Матери и мощи, а также икона преподобного Амвросия. Совершались другие чудеса от мощей старца, коими он удостоверяет, что не оставляет нас, грешных, своим заступничеством пред Господом нашим Иисусом Христом. Ему слава вовеки! Аминь.

В о имя Отца и Сына и Святого Духа! Возлюбленные о Господе братья и сестры, «днесь благодать Святаго Духа нас собра» в святую, прославленную, намоленную Введенскую Оптину пустынь, в эти святые праздничные дни, в день памяти обретения мощей преподобного и богоносного отца нашего Амвросия, старца Оптинского, старцев Льва, Макария, Илариона, Варсонофия и Анатолия Младшего.

Велия благодать и в этом святом храме, и в святой обители, потому что Оптинские старцы, как и много лет назад, молились за народ Божий, вразумляя, утешая, подкрепляя на жизненном пути многочисленных паломников — богомольцев, которые не только отовсюду стекались в эту святую обитель, но и мысленно, на расстоянии почитали Оптинских старцев и хранили их завет в своем любящем сердце. Как помогали Оптинские старцы раньше, так помогают нам и сегодня, в XXI веке, идти спасительным путем благочестивой православной жизни.

Однажды, когда я был у отца Иоанна (Крестьянкина) и стал задавать ему вопросы о духовной жизни, о сложностях на путях спасения, он сказал: «Батенька, читайте, вникайте и запоминайте труды Оптинских старцев. В них вы найдете ответы на все ваши многосложные вопросы». И действительно, нам, и мирянам, и монахам XXI века, стоит в мыслях, в сердце, держать хотя бы основные советы и наставления великих Оптинских старцев.

Зачем люди приезжают в Оптину пустынь? Что они хотят здесь узнать? Самый главный вопрос, с которым приходили, приходят и будут приходить тысячи и десятки тысяч в Оптину пустынь и вообще в Церковь Божию: как жить и как спастись. То есть, как иметь жизнь с Богом, что и означает спасение.

Святитель Филарет, митрополит Московский однажды на проповеди спросил у мирян: «Знаете, что надо, чтобы Бог был с нами? Надо, чтобы мы были с Богом». Как спастись? Мы спасаемся, когда мы с Богом. А когда мы с Богом? Когда мы в правде, в истине, когда мы в братолюбии, в памятовании о Боге, когда мы помним о том, что мы все ходим под Богом. В Священном Писании говорится: ходил Енох пред Богом, и угодил Ему, и живым был взят на небо. Когда мы с вами в добротолюбии, в благочестии, тогда и Господь с нами.

Много раз звучали обращения и мольбы к старцу Амвросию: Батюшка, как спастись? И он отвечал: чтобы спастись в наше время, надо иметь терпения не воз, а целый обоз. В наше время надо быть или железным, или золотым. Железным — иметь большое терпение, золотым — иметь большое смирение…

Вот так и мы будем помнить слова старца Амвросия, который говорил: «Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илия, потерплю и я».

В 37 лет он стал инвалидом и был в монастыре выведен за штат. А прожил до семидесяти девяти. Родился во время Отечественной войны 1812 года. А почил в 1891 году… Долголетие — от Бога. Не от таблеток, не от сбалансированного питания, климата, воды и прочее — от Бога.

И мы, если хотим долго жить, надо Богу молиться, исполнять Его святые заповеди, и вообще не думать о том — сколько жить. Потому что надо бояться не смерти, надо бояться пустой жизни.

Однажды премудрый философ Сократ сказал: истинная жизнь — жизнь не только для себя. Если ты живешь не только для себя, и люди хотят, чтоб ты жил, ты будешь жить… Надо быть такими людьми, чтобы о нас молились и хотели, чтобы мы пожили подольше. Мы радость получаем, когда даем радость другим.

О старце Амвросии кто-то сказал: этот человек, на одре лежащий и еле дышащий, принес России пользы больше, чем все ее «бытоулучшители», революционеры, преобразователи. Крестьян освободили от крепостной зависимости, но кто нас избавит от зависимости греху — самой страшной зависимости? Избавляет путь духовной, христианской жизни.

А еще старец Амвросий говорил о том, чтобы мы с вами имели скромность, стараясь быть похожими в этом на нашего Господа. Особенно, обращаясь к сестрам, говорил: «Сестра, не будь пестра, не будь востра, а будь смирна и будешь мирна. Сестра Мелитона, держись среднего тона, возьмешь высоко, будет нелегко, возьмешь низко, будет склизко, а ты, Мелитона, держись среднего тона...» Когда женщины жаловались старцу Амвросию, осуждая своих мужей, детей, внуков, он отвечал: «Не то беды, когда во ржи лебеды, а вот то беды, когда не ржи, не лебеды...»

Поэтому с терпением будем нести свой жизненный крест, вне которого пути спасительного нет и не будет. Как старец Никон (Беляев), память которого мы совершали недавно, говорил: «В этом мире не было, нет и не будет покойного места. Единственное покойное место, которое мы можем найти, это наше сердце, очищенное покаянием и любящее Бога».

И дай Бог всем нам дорожить пребыванием здесь, дорожить молитвенной памятью о преподобных Оптинских старцах, тем, что и мы, любящие Оптину пустынь, являемся благочестивыми паломниками, помнящими их заветы.

Преподобный Варсонофий, чью память обретения мощей мы сегодня тоже празднуем, говорил: «Пребывание в Оптиной пустыни есть величайшая милость Божия, которой еще надо сподобиться, живя соответственно заветам Оптинских старцев, в ней почивающих». А старец Амвросий советовал: «Нужно жить нелицемерно и вести себя примерно, тогда дело выйдет верно, а иначе будет скверно. Жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение».

…Всем нам надо быть друг для друга солнышками. Как был старец Амвросий для всех бесчисленных паломников этой святой обители. Запомним наставления одного богомудрого старца: смотри вперед с надеждой, назад — с благодарностью, вниз — с покаянием, наверх — с верой, а по сторонам с милующей любовью, — и спасешься. Такая милующая любовь была у Оптинских старцев, а если ты будешь им подражать, то и ты спасешься, и будешь с Богом, в Троице славимым Отцом и Сыном и Святым Духом в ликующей, никогда не кончающейся вечности. Аминь!

Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)