Изложениe: «Живое пламя» — (Носов Е.)

Год издания рассказа: 1958

Детские книги Евгения Носова, такие как рассказ «Живое пламя», давно завоевали любовь у нашего читателя. Многие нынешние родители выросли на рассказах этого писателя. Поэтому не удивительно, что эти же книги они предлагают своим детям. Отчасти благодаря этому, а также наличию произведений Носова в школьной программе, творчество писателя до сих пор востребовано. А сам автор занимает высокие места среди .

Рассказа «Живое пламя» краткое содержание

В рассказе «Живое пламя» Носова повествование ведется от первого лица. Начинается он с того, что тетя Оля, у которой наш рассказчик снимает комнату, предлагает помочь ей разделать клумбу. И пока главный герой с удовольствием разминает спину работая с тяпкой, она перебирает пакетики с цветами. Главный герой интересуется, почему она некогда не сеет маки. Но тетя Оля уверена, что мак - это овощ и место ему на грядке. Ведь цветет он всего два дня. Тем не менее главный герой бросает горсть семян в самый центр клумбы. Обнаруживается это достаточно быстро, и тетя Оля решает оставить только тройку цветов, а остальное выпалывает.

Далее в кратком содержании «Живое пламя» Носова читать можно о том, как главный герой уезжает на две недели. По возвращении тетя Оля поет его квасом, который так любил ее сын Алешка, и рассказывает, что маки рассказчика уже поднялись. Клумба действительно была на загляденье и маки уже выбросили свои бутоны.

Далее в рассказе Носова «Живое пламя» читать можно о том, как уже на следующий день тетя Оля позвала рассказчика глянуть на свои маки. В центре клумбы они пылали как факелы. А через два дня они опали и на клумбе стало как-то пусто. Тетя Оля сказала: «Сгорели! Прожили без оглядки, в полную силу. Так и у людей бывает». А затем как-то уж быстро заторопилась домой. Сразу вспомнилась история о ее сыне Алешке, который, как и герой был летчиком. Он на своем маленьком «ястребке» спикировал на спину немецкого бомбардировщика.

С тех пор прошло немало времени. Теперь главный герой рассказа «Живое пламя» Носова живет в другом конце города и только изредка навещает тетю Олю. Они пьют чай, делятся новостями, а рядом на клумбе растет множество маков. Одни опадают, но рядом встают другие, а на смену им из земли уже подымаются новые маки.

Рассказ «Живое пламя» на сайте Топ книг

Рассказ Носова «Живое пламя» читать достаточно популярно, особенно в преддверии Дня Победы. Вот и в этом году рассказ занял высокое место в нашем рейтинге . Ну а в рейтинге он практически всегда занимает достойное место. И эта тенденция скорее всего будет продолжена и в дальнейшем.

1) Особенности жанра произведения. Произведение Е.И. Носова «Живое пламя» относится к жанру рассказа. Это эпический жанр небольшого объёма, повествующий об одном эпизоде, событии из жизни героя.

2) Тематика и проблематика рассказа. Евгений Иванович Носов принадлежит к поколению тех русских писателей XX века, которые пережили войну, перенесли все тяготы военного времени, поэтому тема подвига, мгновенно прожитой жизни для него особенно актуальна. В рассказе писателя «Живое пламя» повествуется о слишком быстром цветении маков и тех ассоциациях, которые возникли у главной героини произведения, тёти Оли, наблюдающей яркую, но непродолжительную жизнь маков.

Как вы поняли слова тёти Оли: «Короткая у него жизнь. Зато без оглядки, в полную силу прожита. И у людей так бывает»? О чем вспомнила тётя Оля, говоря эти слова? (о своем сыне Алексее, который погиб, спикировав на своем крошечном «ястребке» на спину тяжелого фашистского бомбардировщика)

Почему отныне тётя Оля отдала предпочтение макам и сажала их на клумбе? (Маки напоминали тёте Оле о сыне.)

3) Смысл названия рассказа. Е.И. Носов назвал свой рассказ «Живое пламя». Именно через название произведения писатель передал свое отношение к изображаемому и обратил внимание читателя на ключевой эпизод рассказа. Описывая цветение маков, автор использует различные художественные средства: цветовые эпитеты («зажжённые факелы с живыми, весело полыхающими на ветру языками пламени», «полупрозрачные алые лепестки»), необычные метафоры («то вспыхивали трепетно-ярким огнем, то напивались густым багрянцем», «стоит только прикоснуться - сразу опалят»), ёмкие сравнения («Маки слепили своей озорной, обжигающей яркостью, и рядом с ними померкли, потускнели все эти парижские красавицы, львиные зевы и прочая цветочная аристократия»), Жизнь цветка скоротечна: «Два дня буйно пламенели маки. А на исходе вторых суток вдруг осыпались и погасли». Такая короткая, но полная силы жизнь мака ассоциируется у тёти Оли с судьбой собственного сына Алексея, который «погиб, спикировав на своем крошечном «ястребке» на спину тяжелого фашистского бомбардировщика». В основе названия рассказа необычная метафора, характеризующая не только цвет мака, красный, как огонь, но и очень быструю, как пламя, жизнь цветка. В названии заключён основной смысл рассказа Е.И. Носова, его философская глубина. Писатель как бы предлагает читателю задуматься над нравственной сущностью жизни, прожить ярко, не пугаться трудностей, преодолевать обстоятельства. Автор заставляет стремиться не к безликому существованию, а к жизни, полной глубокого смысла.

Как вы поняли смысл названия рассказа Е.И. Носова «Живое пламя»? (Маки подобно пламени быстро вспыхивали и также быстро сгорали.)

4) Художественные особенности рассказа.

На что были похожи распустившиеся маки? («на зажженные факелы с живыми, весело полыхающими на ветру языками пламени»)

Какие художественно-выразительные средства использует автор в описании маков? (эпитеты, метафоры: «полупрозрачные алые лепестки», «вспыхивали трепетно-ярким огнем», «наливались густым багрянцем», «слепили своей озорной, обжигающей яркостью» и др.)

Название произведения: Живое пламя
Евгений Носов
Год написания: 1958
Жанр: рассказ
Главные герои: рассказчик , тетя Оля

Сюжет

Однажды рассказчик помогал знакомой женщине сажать цветы. Она дала ему мешочек с маком и попросила посадить его в центре клумбы. Через несколько недель автор увидел, как в центре клумбы пламенеют алые маки, но их цвет оказался недолгим. Через три-четыре дня нежные лепестки осыпались, а остались лишь коробочки с семенами.

Тетя Оля сказала, что у некоторых людей тоже жизнь такая же, как у маков- недолгая, но яркая. И автор вспомнил своего друга, сына тети Оли, молодого летчика Алексея, который погиб совсем молодым в бою с фашистами, направив свой горящий самолет на колонну вражеской техники.

Вывод (мое мнение)

Для каждой женщины самая невосполнимая потеря – смерть ребенка. У тети Оли на сердце незаживающая рана, она постоянно помнит о своем погибшем сыне и гордится им. Даже недолговечная красота сверкающих маков напоминает ей о недолгой жизни сына, о его подвиге и ее одиночестве.

В этом рассказе сам автор как будто снимает комнату у пожилой женщины. В комнате, которвя отведена для жильца, висит фотография молодого человека в костюме летчика. Хозяйка спрашивает - не помешает ли портрет жильцу. Но рассказчик ничего против не имеет. Тогда она (тетя Оля) объясняет, что это была комната ее сына, а тот погиб юношей. Чувствуется, как страдает женщина.

К своему жильцу женщина начинает через некоторое время относиться с материнской заботой. Например, она советует ему не сидеть все время за книжками, а больше гулять. И вот он замечает, что тетя Оля делает клумбу, цветы сажает всякие "модные". И рассказчик гооврит, что ему по душе просто маки - так они ярко и красиво цветут. Однако хозяйка смеется, ведь мак - "овощ". Его семена добавляют, например, в сдобу. И цветет-то он несколько дней, а когда лепестки опадут, то до осени посреди клумбы торчит некрасивая "колотушка" - стебель с семенами.

Не стал спорить с женщиной молодой человек. Однако все же сыпанул в середину клумбы горсточку семян мака.
Через несколько недель хозяйка заметила странную поросль на клумбе, тем более что в самом центре. Конечно, она догадалась, чьих рук это дело. И даже упрекнула молодого жильца за такую шутку. Но все-таки не стала выпалывать ростки.

Прошло недолгое время, мак зацвёл. И, как говорится в рассказе, все цветочные красотки на клумбе померкли перед ним. Такие яркие у мака лепестки, играющие на солнце, легкие! Больше всего они похожи на пламя... Притихла тетя Оля. Пришлось ей признать красоту простого мака. И даже когда облетели лепестки, и мак остался "некрасивым", женщина не вернулась к своему прежнему мнению.

Жилец съехал от нее по жизненным обстоятельствам. Однако иногда еще с удовольствием заходит в гости. И вот через год рассказчик заметил, что на той самой клумбе больше нет садовых цветов, а только "полудикий" мак. И пламя его не угасает, потому что одни цветы осыпаются, но другие расцветают. Красиво, на самом деле. Клумба превратилась в вечный огонь.

Здесь проводится аналогия с жизнью сына тети Оли. Он прожил героическую, яркую и короткую жизнь. Теперь от него только фотография, как стебель от мака. Может, был бы в живых ее сын, спрячься он от жизни и работы... Но был бы ли он счастлив так? И женщина это почувствовала.

Рассказ учит ценить не столько долготу, протяженность чего-то, стандарты красоты и жизни, но яркость ее, жизнь в моменте.

Картинка или рисунок Живое пламя

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Санаев Похороните меня за плинтусом

  Повесть, созданная П. Санаевым в 1994 году, претендует на автобиографическую. Основная суть фрагментов из детства, рассказанных второклассником Савельевым Сашей

– Ольга Петровна, а что это, – замечаю я, – не сеете вы на клумбах маков?

– Ну, какой из мака цвет! – убежденно ответила она. – Это овощ. Его на грядках вместе с луком и огурцами сеют.

– Что вы! – рассмеялся я. – Еще в какой-то старинной песенке поется:

А лоб у нее, точно мрамор, бел,

А щеки горят, будто маков цвет.

– Цветом он всего два дня бывает, – упорствовала Ольга Петровна. – Для клумбы это никак не подходит, пыхнул – и сразу сгорел. А потом все лето торчит эта самая колотушка, только вид портит.

Но я все-таки сыпанул тайком щепотку мака на самую середину клумбы. Через несколько дней она зазеленела.

– Ты маков посеял? – подступилась ко мне тетя Оля. – Ах озорник ты этакий! Так уж и быть, тройку оставила, тебя пожалела. Остальные все выполола.

Неожиданно я уехал по делам и вернулся только через две недели. После жаркой, утомительной дороги было приятно войти в тихий старенький домик тети Оли. От свежевымытого пола тянуло прохладой. Разросшийся под окном жасминовый куст ронял на письменный стол кружевную тень.

– Квасу налить? – предложила она, сочувственно оглядев меня, потного и усталого. – Алеша очень любил квас. Бывало, сам по бутылкам разливал и запечатывал.

Когда я снимал эту комнату, Ольга Петровна, подняв глаза на портрет юноши в летной форме, что висит над письменным столом, спросила:

– Не мешает?

– Что вы!

– Это мой сын Алексей. И комната была его. Ну, ты располагайся, живи на здоровье…

Подавая мне тяжелую медную кружку с квасом, тетя Оля сказала:

– А маки твои поднялись, уже бутоны выбросили.

Я вышел посмотреть на цветы. Клумба стала неузнаваемой. По самому краю расстилался коврик, который своим густым покровом с разбросанными по нему цветами очень напоминал настоящий ковер. Потом клумбу опоясывала лента маттиол – скромных ночных цветков, привлекающих к себе не яркостью, а нежно-горьковатым ароматом, похожим на запах ванили. Пестрели куртинки желто-фиолетовых анютиных глазок, раскачивались на тонких ножках пурпурно-бархатные шляпки парижских красавиц. Было много и других знакомых и незнакомых цветов. А в центре клумбы, над всей этой цветочной пестротой, поднялись мои маки, выбросив навстречу солнцу три тугих, тяжелых бутона. Распустились они на другой день.

Тетя Оля вышла поливать клумбу, но тотчас вернулась, громыхая пустой лейкой.

– Ну, иди, смотри, зацвели.

Издали маки походили на зажженные факелы с живыми, весело полыхающими на ветру языками пламени. Легкий ветер чуть колыхал, а солнце пронизывало светом полупрозрачные алые лепестки, отчего маки то вспыхивали трепетно-ярким огнем, то наливались густым багрянцем. Казалось, что стоит только прикоснуться – сразу опалят!

Маки слепили своей озорной, обжигающей яркостью, и рядом с ними померкли, потускнели все эти парижские красавицы, львиные зевы и прочая цветочная аристократия.

Два дня буйно пламенели маки. И на исходе вторых суток вдруг осыпались и погасли. И сразу на пышной клумбе без них стало пусто. Я поднял с земли еще совсем свежий, в капельках росы, лепесток и расправил его на ладони.

– Вот и все, – сказал я громко, с чувством еще неостывшего восхищения.

– Да, сгорел… – вздохнула, словно по живому существу, тетя Оля. – А я как-то раньше без внимания к маку-то этому. Короткая у него жизнь. Зато без оглядки, в полную силу прожита. И у людей так бывает…

Тетя Оля, как-то сгорбившись, вдруг заторопилась в дом.

Мне уже рассказывали о ее сыне. Алексей погиб, спикировав на своем крошечном «ястребке» на спину тяжелого фашистского бомбардировщика.

Я теперь живу в другом конце города и изредка заезжаю к тете Оле. Недавно я снова побывал у нее. Мы сидели за летним столиком, пили чай, делились новостями. А рядом на клумбе полыхал большой костер маков. Одни осыпались, роняя на землю лепестки, точно искры, другие только раскрывали свои огненные языки. А снизу, из влажной, полной жизненной силы земли, подымались все новые и новые туго свернутые бутоны, чтобы не дать погаснуть живому огню.

Забытая страничка

Лето умчалось как-то внезапно, будто спугнутая птица. Ночью тревожно зашумел сад, заскрипела под окном старая дуплистая черемуха.

Косой шквальный дождь хлестал в стекла, глухо барабанил по крыше, и булькала и захлебывалась водосточная труба. Рассвет нехотя просочился сквозь серое, без единой кровинки небо. Черемуха почти совсем облетела за ночь и густо насорила листьями на веранде.

Тетя Оля срезала в саду последние георгины. Перебирая мокрые, дышащие влажной свежестью цветы, она сказала:

– Вот и осень.

И странно было видеть эти цветы в полумраке комнаты с заплаканными окнами.

Я надеялся, что внезапно подкравшееся ненастье долго не задержится. Холодам, по сути дела, рановато. Ведь впереди еще бабье лето – одна-две недели тихих солнечных дней с серебром летящей паутины, с ароматом поздних антоновок и предпоследними грибами.

Но погода все не налаживалась. Дожди сменились ветрами. И ползли и накатывались бесконечные вереницы туч. Сад медленно увядал, осыпался, так и не запылав яркими осенними красками.

За ненастьем как-то незаметно истаял день. Уже в четвертом часу тетя Оля зажигала лампу. Кутаясь в козий платок, она вносила самовар, и мы от нечего делать принимались за долгое чаепитие. Потом она шинковала для засолки капусту, а я садился за работу или, если попадалось что интересное, читал вслух.

– А грибков-то нынче не запасли, – сказала тетя Оля. – Поди, теперь уж и совсем отошли. Разве только опята…

И верно, шла последняя неделя октября, все такая же сумрачная и нерадостная. Где-то стороной прошло золотое бабье лето. Уж не было никакой надежды на теплые деньки. Того и жди, завьюжит. Какие уж теперь грибы!

А на другой день я проснулся от ощущения какого-то праздника в самом себе. Я открыл глаза и ахнул от изумления. Маленькая, до того сумрачная комнатка была полна радостного света. На подоконнике, пронизанная солнечными лучами, молодо и свежо зеленела герань.

Я выглянул в окно. Крыша на сарае серебрилась изморозью. Белый искрящийся налет быстро подтаивал, и с карниза падала веселая, бойкая капель. Сквозь тонкую сетку голых ветвей черемухи безмятежно голубело начисто вымытое небо.

Мне не терпелось поскорее выбраться из дому. Я попросил у тети Оли небольшой грибной кузовок, перекинул через плечо двустволку и зашагал в лес.

Последний раз я был в лесу, когда он стоял еще совсем зеленый, полный беспечного птичьего гомона. А сейчас он весь как-то притих и посуровел. Ветры обнажили деревья, далеко вокруг развеяли листву, и стоит лес странно пустой и прозрачный.

Только дуб, что одиноко высился на самом краю леса, не сбросил своей листвы. Она лишь побурела, закучерявилась, опаленная дыханием осени. Дуб стоял, как былинный ратник, суровый и могучий. В него когда-то ударила молния, осушила вершину, и теперь над его тяжелой, выкованной из бронзы кроной торчал обломанный сук, словно грозное оружие, поднятое для новой схватки.

Я углубился в лес, вырезал палку с вилочкой на конце и принялся разыскивать грибные места.

Найти грибы в пестрой мозаике из опавших листьев – дело нелегкое. Да и есть ли они в такую позднюю пору? Я долго бродил по гулкому, опустевшему лесу, ворошил под кустами рогатинкой, радостно протягивал руку к показавшейся красноватой грибной шапочке, но она тотчас таинственно исчезала, а вместо нее лишь краснели осиновые листья. На дне моего кузовка перекатывались всего три-четыре поздние сыроежки с темно-лиловыми широкополыми шляпками.

Только к полудню я набрел на старую порубку, заросшую травами и древесной порослью, среди которой то здесь, то там чернели пни. На одном из них я обнаружил веселую семейку рыжих тонконогих опят. Они толпились между двух узловатых корневищ, совсем как озорные ребятишки, выбежавшие погреться на завалинке. Я осторожно срезал их все сразу, не разъединяя, и положил в кузовок. Потом нашел еще такой же счастливый пень, еще, и вскоре пожалел, что не взял с собой корзины попросторней. Ну что ж, и это неплохой подарок для моей доброй старушки. То-то будет рада!